ГАЛАНА
     
     Она не пережила своей весны
     Она не выполнила своего предназначения
     
     Тут настало страшное затмение. Солнце померкло, мир объяла непроглядная ночь. Похолодало, и Неверн обратился в царство вечной стужи и тьмы. Лишь волки какое-то время тоскливо выли, но вот и они смолкли...
     ... Здесь всегда был сад. Теперь он умер. Жизнь покинула его, и воцарились смерть и запустение...
     Потрясенная, Магара с трудом осознала, что по-прежнему стоит на льду, посреди скованного морозом озера. Она беспомощно рыдала, скорчившись от невыносимой боли, уверенная, что каждая ужасная подробность гибели Неверна навеки отпечаталась в ее памяти...
     - Хорошо, - одобрительно произнес человек-нож, глядя на ее искаженное горем лицо. - Истинный художник должен творить сердцем.
     - Я... я не могу! Не могу написать об этом! - хрипло выдавила Магара.
     - Сможешь, моя дорогая, - уверенно сказал он. - Тебе не приходится выбирать.
     Магара с трудом подавила рыдания, осознав, что у нее и впрямь нет выбора.
     - А что произойдет, если... если я это сделаю?
     - Тогда Неверн наконец покорится мне, - властно произнес он в ответ. - И средоточием магической силы станет Сердце Вихря. Вся Сеть станет моей - только моей! Я буду всесилен!
     - Но разве это еще не так? - умоляюще спросила она, с ужасом глядя в его горящие глаза.
     «Неужели ему недостаточно всего того, что он уже имеет? Непостижимо!»
     - Здесь - возможно, - самодовольно сказал он. - Но мне еще только предстоит покорить весь мир. Разве ты никогда не мечтала стать богом? - И снова, не дожидаясь ее ответа, колдун щелкнул пальцами.
     Магара с изумлением обнаружила, что сидит за столом в библиотеке. Перед нею были перья, чернильница и закрытая книга. Ни на обложке, ни на корешке не значилось названия. Оглядевшись, девушка увидела, что она в полном одиночестве, и вдруг ощутила радостный толчок внутри: комната знакомая! Точь-в-точь читальный зал Аренгарда!
     В ушах у нее зазвучал голос мучителя:
     - Мне эта обстановка показалась самой подходящей. Можешь приступать.
     Магара попробовала встать в безумной надежде, что это все-таки и вправду Аренгард, и если ей удастся выскользнуть в соседнюю комнату, то...
     Она тотчас ощутила, что ноги ей не повинуются, и вновь ее затопило отчаяние. Упав головой на стол, она зарыдала. Казалось, прошли долгие часы, прежде чем она подняла голову, вытерла опухшие, покрасневшие глаза и раскрыла книгу на первой странице. Перед нею был девственно-чистый лист.
     Магара взяла перо, обмакнула его в чернильницу и принялась писать...
     
    Глава 27
     
     Простившись с ранеными и покинув опустевшую деревушку Джорданстоун, Варо и Бростек ехали сами не зная куда. Они ощущали необходимость двигаться - пребывать в бездействии было для них невыносимо. Так как ничего путного им в голову не приходило, они направились на восток, чтобы потом свернуть на север, к видневшимся вдали горам, зная, что в этих горах есть проторенные тропы.
     Они подумывали даже разделиться на две группы, ибо в отряде то и дело заходили разговоры о том, что с человеком-ножом во время затмения можно сладить и в одиночку. Однако вскоре отказались от этой мысли, справедливо полагая, что черного мага будет сопровождать отряд воинов, а против такой силы могли не устоять даже семь мечей...
     Они заезжали в каждую деревушку, на каждую ферму, расспрашивая местных жителей, но ничего путного разузнать им так и не удалось. Заночевать они решили прямо на открытом воздухе. Небо не обещало дождя, было довольно тепло, поэтому даже в палатках нужды не возникало. Однако на следующий день они поднялись еще выше в горы, селения стали попадаться все реже, и путники мало-помалу стали раздражаться. Они путешествовали без цели и прекрасно это сознавали. А недавние победы, пусть доставшиеся дорогой ценой, усугубляли нетерпение. Отсутствие Лисле, которому и обязаны они были своими успехами, не прибавляло им радости. В конце концов все, разве что за исключением немногословного и сдержанного Варо, принялись то и дело собачиться. Прежде эти семеро, такие разные, представляли собой внушительную силу, теперь же это явно была взрывчатая смесь. Когда они располагались лагерем на очередной ночлег, то и дело вспыхивали ссоры, заводилами чаще всего были Вильман и Райкер - самые непредсказуемые и эмоциональные. Однажды они даже стали друг другу угрожать, но Варо, всецело захваченный составлением планов, предоставил Бростеку улаживать сей малозначительный, с его точки зрения, конфликт. Тот, хотя и сам был не в лучшей форме - еще болела обожженная рука, - все же попытался погасить досадный конфликт, прибегнув к испытанному средству - прибауткам и улыбкам, но достиг лишь временного успеха. Ему очень не хватало Росса и Бэйра.
     Даже во время ужина все хоть и держали языки за зубами, но явно нервничали. Варо и Кередин обсуждали теории, выдвигаемые бывшим волшебником, но так и не пришли к единодушному выводу.
     - Сдается мне, этим людям-ножам удалось-таки возродить подлинную магию, о которой ты то и дело вспоминаешь. А, волшебник? - вдруг едко спросил Вильман.
     - Да, - ответил Кередин. - В некотором роде я даже завидую им.
     Все недоуменно уставились на него.
     - Что-о-о-о?! - не выдержал наконец Сокол. - Ты завидуешь этим мерзавцам?
     - Разумеется, не их методам, - принялся поспешно оправдываться Кередин. - Лишь результату. Посудите сами, ведь они умеют переносить на огромные расстояния свои образы, умеют даже гасить солнце! А ведь все это некогда умели и белые маги, но обленились, выродились...
     - Хочешь сказать, что люди-ножи - это не выродки? - злобно прищурился Вильман.
     - Нет. Кто они такие, по-моему, совершенно очевидно. Но ведь если они сумели употребить столь мощную магию во зло, значит, ее можно направить и на доброе дело. Досадно лишь, что они преуспели, а мы... Потому-то я и сказал, будто завидую им.
     Лицо Варо побелело. Он встал и отошел от Кередина. Обернувшись, холодно бросил:
     - Тем, кто завидует таким подонкам, не место среди нас. Бери своего коня и ступай прочь.
     Голос его оставался спокойным, лицо - непроницаемым.
     - Нет! Ты не понял! - воскликнул потрясенный Кередин.
     - Уходи. Я не желаю больше тебя видеть, - отрезал Варо. Он говорил монотонно и негромко, но видно было, что все тело его словно свело судорогой гнева, мышцы напряглись. - Если останешься, я тебя убью.
     Заслышав это, Бростек вскочил, не сомневаясь, что теперь надо действовать быстро. Один шаг, и он уже стоял между Варо и Кередином. Остальные безмолвно наблюдали за происходящим.
     - Я только хотел сказать... - умоляющим голосом заговорил Кередин.
     - Молчи! - властно приказал ему Бростек и поглядел на друга. - Кто дал тебе право так разговаривать с Кередином?
     Варо раскрыл было рот, но Бростек опередил его:
     - Ведь он с нами уже много лет! И его преданность до сих пор никто не смел подвергать сомнению! Без него мы никогда бы не сделали того, что сделали! Без него мы были бы словно лукошко слепых котят! Посуди сам, что мы знаем о магии? А его зависть - не более чем мечта, сновидение. Разве вправе ты запретить кому-то мечтать или видеть сны? Кередин всю жизнь горько сожалел о невозможности возродить белую магию, сделать ее такой, какой ей следует быть. Он никогда не воспользуется методами людей-ножей для достижения желанной цели, как, впрочем, и ты сам! Безумием было бы в этом усомниться! Да ты это и сам поймешь, когда немного поостынешь.
     В глазах Бростека пылал гнев. Никогда прежде он не говорил так с другом, да и поводов для этого не возникало. А если и доводилось им поспорить, то никогда не делали этого на глазах у товарищей. И теперь Бростеку было немного не по себе, но он вполне уверен был в своей правоте.
     - Кередин прошел с нами огонь и воду, - продолжал он. - Наравне со всеми рисковал жизнью. Вот, значит, какова твоя награда за все это?
     Варо не двигался, но на мгновение на лице его отразилась внутренняя борьба, и этого мига оказалось довольно, чтобы все это заметили. Затаив дыхание, они ждали. В конце концов предводитель, не проронив ни слова, отвернулся от друга и пошел прочь. Когда его высокая фигура скрылась во мраке, все, как один, шумно выдохнули.
     - Что мне делать? - жалобно спросил Кередин.
     - Оставайся, - твердо сказал Бростек. - Он скоро поймет, что дал маху.
     - Ты уверен? - дрожащим голосом спросил бывший волшебник. - Мне не устоять против его меча...
     - Ему пришлось бы скрестить меч и со мной, - решительно заявил Бростек.
     - Ой! Тут появились пациенты для Магары! - натужно хихикнул Вильман.
     - Не тронь ее! - прорычал Бростек.
     Тотчас же пожалев о своей несдержанности, он сокрушенно махнул рукой и молча покачал головой. Вильман кивнул, принимая его молчаливые извинения. Но возобновить разговор никто не рискнул. Все пытались успокоиться, однако без особого успеха. Минул час, а Варо так и не появился. Бростек с глубоким вздохом поднялся с земли и направился на поиски друга.
     Варо он отыскал неподалеку. Тот сидел, привалясь спиной к дереву, и угрюмо глядел куда-то меж собственных башмаков. Когда Бростек приблизился, Варо даже не шевельнулся.
     - Ты в порядке?
     И вновь Варо не шевельнулся и не проронил ни слова.
     Казалось, он в упор не видит Бростека.
     «Что ж, справляйся с этим как знаешь...» - подумал тот, вслух же произнес:
     - Возвращайся, когда сможешь. Я буду в дозоре.
     Никакой реакции! Впрочем, иного Бростек и не ожидал.
     Он в одиночестве возвратился в лагерь, еще раз успокоил Кередина, казалось не замечая любопытных взглядов. Он велел всем укладываться спать и про себя порадовался, когда не услышал ни единого возражения.
     Варо возвратился через несколько часов. Бростек уже порядком притомившийся, взглянул на него и улыбнулся с облегчением.
     - Я сменю тебя, - спокойно произнес Варо.
     - Нет, - возразил Бростек. - Тебе надо выспаться. Сейчас черед Кередина.
     Бростек справедливо полагал, что бывшему волшебнику нынче ночью вряд ли удастся сомкнуть глаза.
     Варо лишь кивнул и отправился укладываться. Бростек глядел в спину друга. Он знал, что не последует ни извинений, ни признания собственной неправоты. Но теперь он твердо знал: Варо удалось справиться с тем, что произошло, и это не потревожит его более.
     Новый день начался как обычно, разве что все были непривычно тихи. К полудню они уже различали вдали заснеженные вершины гор на востоке и юге. Пришла пора решать, куда направляться дальше: на север, к высочайшим горным пикам, далее на восток, в сторону земли Бари, или на юг, где, насколько им было известно, до сих пор ничего дурного не происходило и никто в глаза не видел людей-ножей.
     - Какие у тебя соображения, Кередин? - спросил Варо.
     Говорил он так спокойно, словно накануне вечером ровным счетом ничего не произошло.
     - Никаких, - ответил бывший волшебник.
     Он все еще чувствовал себя не вполне уверенно.
     - А как остальные? - бросил через плечо Варо.
     - Куда угодно, лишь бы там была сносная таверна! - откликнулся Вильман.
     - Да где же здесь такую найдешь? - расхохотался Бростек.
     Остальные тоже засмеялись.
     - Всегда в запасе остается Скивимор, - заявил Лангель. - Может, там что-то видели, знают...
     Это имя носила отдаленная горная деревушка на востоке, в ней некогда останавливались путники, отважившиеся предпринять опасное путешествие через горный хребет. Теперь деревушка была заброшена, лишь некоторые из самых отчаянных все еще не покинули насиженных мест.
     - «На полпути» - не такая уж хорошая таверна, - заспорил Вильман, вызвав у остальных приступ хохота.
     Полуразрушенное здание даже название носило дурацкое. Таверна располагалась вовсе не на полпути к горам, а лишь в самом его начале.
     - По крайней мере крыша, надеюсь, там еще сохранилась, - заметил Сокол.
     - Если, конечно, прошлой зимой ее не сдуло, - сказал Вильман.
     - И если она не обрушилась под толщей снега, - подхватил Лангель. - Ладно, поехали.
     Два часа спустя они стали всерьез подозревать, что совершили крупную ошибку. С гор наплывали темные грозовые тучи. Все глядели на них, не обращая внимания на солнце, светящее им в спину.
     Они не обращали на него внимания до тех самых пор, пока внезапно не потемнело. Тогда Бростек оглянулся.
     - Смотрите! - закричал он, указывая рукой на солнце.
     Все обернулись. Затмение было внезапным, хотя и далеко не полным, а корона светилась странным зеленым светом. Некоторые грубо выругались, зная что Зеленый очень далеко и, хотя сейчас он уязвим, покончить с ним нет никакой возможности.
     - Кто знает, где это происходит? - спросил Варо.
     Но никто этого не знал, а даже если бы и знал, то не смог бы предсказать, где произойдет следующее затмение. И все, обозленные и беспомощные, продолжили свой путь в Скивимор.
     Ночью Бростек долго ворочался на соломенном матрасе, зная, что сон придет очень нескоро. Владелец таверны «На полпути» был изумлен внезапным наплывом многочисленных постояльцев, и им с трудом удалось добиться от него хотя бы самого незамысловатого угощения. Но, как справедливо заметил Сокол, по крайней мере крыша над головой у них теперь была. Ночь выдалась холодная, да и дождь мог зарядить с минуты на минуту, поэтому они порадовались и такому убежищу.
     «Мне лично спокойнее было бы под открытым небом», - думал Бростек, ворочаясь с боку на бок и стараясь не думать о тех крошечных кровопийцах, которыми кишит его соломенная подстилка.
     Когда же наконец он уснул, его посетил необычайно яркий и странный сон.
     ... Он парил в безбрежной тьме. Вдруг послышался голос: «Нынче вечером в глазах у нас будут сиять звезды небесные». «Это же я! - подумал он. - Но я ничего не говорил...» Вдруг совсем рядом он ощутил что-то теплое, и во тьме замерцала таинственная подвеска мертвого мага - четыре сплетенных кольца. «Совсем как моя». Снова прозвучал голос: «Думаю о тебе...» Узнав голос Магары и улыбнувшись во сне, Бростек договорил: «... моя малышка».
     И вот он видит уже новую картину, на сей раз скалистый склон, где полоски серого перемежаются с буро-красными в самом низу склона пещеры. В одной из них пылает яркий оранжевый шар, похожий на миниатюрное солнце. Бростека неудержимо влечет к нему, но он все никак не может приблизиться. В самый последний момент нечто влекущее его к пещере начинает колебаться, а потом исчезает.
     Он ощутил новую волну тепла, и появилась новая картинка. Деревня, подле нее холм. Фигура лошади, грубо вырезанная прямо из белой меловой скалы... Внезапно Бростек пробудился. Подле него стоял Варо и тряс его за плечо.
     - Я знаю, где произойдет следующее затмение, - сказал Варо. Он был необыкновенно оживлен, особенно если принять во внимание его обычную бесстрастность. - Там, в пещере, у подножия скалы - оранжевое солнце.
     Бростек не знал, что и сказать.
     Все поднялись еще до рассвета. Изумление, вызванное тем, что Варо и Бростек видели один тот же сон, быстро сменилось лихорадочным волнением. Вот он, тот самый знак, которого они так ждали! В радостном возбуждении ни тот, ни другой даже не подумали о том, откуда мог взяться этот дивный сон...
     Серо-красные скалы, несомненно, означали Салемский перевал, расположенный днях в трех езды на север. Сверившись с картой Бэйра, друзья тотчас же обнаружили кратчайший путь туда - через высокогорный перевал. И тут Бростек вспомнил вторую часть своего сна.
     - Нет! - заявил он, несказанно изумив друзей. - Мы должны спешить к Жеребячьему Камню, вот сюда, а отсюда уже к перевалу. - И он указал на карту.
     - Но это же громадный крюк! - запротестовал Лангель. - По меньшей мере лишний день...
     - Я видел это место во сне, - настаивал Бростек. - Белый конь, высеченный из меловой скалы. - Он взглянул на Варо, ища поддержки, но ответом ему был лишь легкий кивок. - Мы должны отправиться туда! - настойчиво повторил он. - Я в этом уверен!
     - Совершенно уверен? - спросил Варо.
     - Да. В любом случае оттуда легче добраться до Салемского перевала. У нас будет время все обдумать. К тому же по пути есть деревушки, где мы, если повезет, сможем что-нибудь разузнать.
     - Тогда к Жеребячьему Камню, - решил Варо.
     Визит к деревушке у Жеребячьего Камня, которой достигли они через полтора дня, оказался очень плодотворным. Деревенские старейшины уже знали Варо и его друзей и первым делом сообщили им сногсшибательную новость: два дня тому назад один из ненавистных людей-ножей попросту явился в Грассмейр, и случилось это точно во время того самого затмения, которое они видели в Скивиморе. Человек-нож двигался как-то странно, словно тело не вполне ему повиновалось. Те из жителей Грассмейра, кому посчастливилось уцелеть, узнав ненавистного убийцу и видя, что он беззащитен, попросту растерзали его.
     - Похоже на то, что человек-нож совершил самоубийство, - задумчиво промолвил Кередин.
     - Или что-то принудило его к этому, - откликнулся Бростек.
     Но у старейшин оказалась в запасе и еще одна новость, ничуть не менее ошеломляющая. В деревушке у Жеребячьего Камня остановился отряд из земли Бари. Шесть человек теперь отдыхали после изматывающего путешествия через горы, намереваясь продолжить путешествие на запад.
     - Они говорят, будто хотят просить помощи Картеля в некоем безотлагательном деле, - сказал старейшина.
     - Да пошлет им небо удачу! - саркастически Ухмыльнулся Сокол.
     - Впрочем, с виду они вполне безобидны, - сказал старик. - Настроены мирно.
     - Проводите меня к ним, - попросил Варо.
     Барийцы все еще спали, хотя был почти полдень, но их предводитель, Линтон, бодрствовал. Когда вошли Варо и его друзья, он заметно нервничал.
     - Я знаю, о чем вы думаете, - заговорил он не дав никому и рта раскрыть. - Вы думаете, будто люди-ножи приходят из земли Бари. Так и есть я не ошибся, - продолжал он, увидев хмурое выражение на лицах друзей. - Так вот, это не так! Они нападают и на наши селения!
     Соратники Варо переглянулись.
     - Откуда нам знать, что вы не лжете? - спросил их предводитель.
     - Я пришел сюда безоружным, - ответил Линтон. - Разве я поступил бы так, если бы таил зло? Нам нужна помощь. Набеги все учащаются, а жители наших селений считают, будто враг приходит из Левиндре. И еще эти затмения... Мы напуганы, а ведь природные ресурсы наших стран несравнимы. И я решил попытать счастья, явившись сюда. Если люди-ножи и впрямь приходят не из Левиндре, тогда Картель и ваши славные маги - наша последняя надежда.
     Искренность, звучащая в его голосе, казалась в высшей степени убедительной.
     - Наши маги уже не те, что прежде, - сказал Кередин, вполне осознавая горькую иронию своих слов.
     - Это плохая новость, - приуныл Линтон. - Наши тоже измельчали. Последний настоящий маг удалился высоко в горы. Именно он присоветовал нам просить помощи у магов Левиндре. Вот что он дал мне - это знак тех, кого мы разыскиваем.
     Бариец достал из кармана маленький ларчик, открыл его и показал всем лежащую внутри подвеску в виде четырех смыкающихся колец.
     Ни слова не говоря, Бростек сунул руку в карман, вытащил свою подвеску и положил ее рядом с той, что показал бариец. Они были схожи, словно две капли воды.
     - Значит, я среди друзей, - с облегчением сказал Линтон.
     - Это так, - подтвердил Варо. - А что еще говорил тебе волшебник?
     - Он сказал, что наша надежда скрывается в огромном кратере с красными стенами, на дне которого лежит глубокое озеро, - ответил Линтон. - Не знаете ли вы, где это?
     - И все-таки я уверен, что это им на руку! - упорствовал Бростек.
     - Что им на руку? Гибель людей-ножей? - изумленно переспросил Сокол.
     - Не исключено, что смерть одного прибавляет оставшимся могущества, - вдруг осенило Кередина.
     - Этому пока нет доказательств, - возразил Вильман. - После того как мы расправились с двумя, вооруженные косами да кольями грассмейрские крестьяне без труда сладили с третьим. Он не сделался ни на йоту сильнее!
     - А что происходит, когда исчезает вся эта кровь? - недоумевал Бростек. - Ведь сила, заключенная в ней, должна куда-то деваться!
     - Вот и поезжай в Тревайн с барийцами, если тебе так невтерпеж это выяснить, - упрямился Сокол. - Лично я отправляюсь на Салемский перевал! Ежели он там, то я, так и быть, истрачу на него стрелу! Ты пока гоняйся за сновидениями, а делом займусь я.
     - Я еду с Соколом, - твердо заявил Райкер.
     Спор не утихал до самого вечера. После встречи с Линтоном Бростек окончательно уверился в ущербности их плана и теперь, заручившись поддержкой Кередина, доказывал, что всем следует ехать в Тревайн. Сокол, Вильман и Райкер с пеной у рта доказывали обратное. Лангель колебался, а Варо и вовсе не принимал участия в споре. Чувствовалось, что он растерян. В их общем сне, как справедливо предположил Бростек, что-то было не так, позднее Варо и сам пришел к этому выводу, но повернуть сейчас назад, в Тревайн, значило бы предать дело всей своей жизни.
     - Нам нельзя, нельзя разделяться! - молил друзей Бростек. - Понадобится помощь каждого!
     - Тогда поезжайте с нами к Салемскому перевалу! - заявил неумолимый Райкер. - А оттуда мы двинемся к кратеру. И учти: одним черным колдуном к тому времени будет меньше!
     - Ну и что с того? Кто-то заставляет их умирать. Что-то за этим кроется. Вернее, кто-то - именно он и есть настоящий враг.
     Бростек уже отчаялся уговорить товарищей, но его уверенность в собственной правоте неуклонно крепла.
     - Чушь собачья! - возразил Сокол. - Если кто-то и гонит их на верную смерть, то это нам только на руку.
     - Враг моего врага - мой друг, - припомнил Вильман поговорку.
     - Вам заморочили голову эти серебряные подвески и советы выживших из ума магов! - презрительно бросил Райкер.
     - Может быть, все это куда более мощное оружие, нежели ваши мечи, - парировал Кередин.
     - Ну, я как-нибудь сам разберусь, на какое оружие положиться, - огрызнулся Райкер.
     Некоторое время все молчали.
     - Значит, мы все же расстаемся? - спросил Сокол.
     - Да, - с тяжелым сердцем откликнулся Бростек.
     Все посмотрели на Варо.
     - Я еду к Салемскому перевалу, - сказал предводитель.
     Бростек ужаснулся. Семена раздора посеяны были лишь недавно, как могли они столь скоро дать обильные всходы?
     - Пусть будет так, - ответил он, все еще не веря, что нерушимые узы, соединявшие их все эти годы, теперь разрывались. «Братья по крови...»
     Они покинули таверну, храня гробовое молчание, и присоединились к барийцам, собиравшимся в путь. И тут случилось невероятное. Лошади нервно захрапели, люди подняли лица к небу и увидели, что солнце исчезло. Вокруг непроницаемо-черного диска сиял оранжевый ореол.
     - Мы опоздали! - яростно бросил Сокол.
     - А были бы сейчас там, если б не свернули с прямого пути! - простонал Вильман.
     И тут заговорил Варо. По его голосу невозможно было понять, что он чувствует.
     - Решение принято за нас, - сказал он. - Мы едем в Тревайн. Все вместе.
     Никто не стал с ним спорить, но каждый прекрасно понимал, что наметившуюся трещину в их отношениях не так-то легко залатать. Бростек ехал молча, ужасаясь случившемуся, его ничуть не радовала столь дорого доставшаяся победа. Он стал размышлять, почему сам принял такое решение. Магара явилась ему во сне, не это ли повлияло на него? Ведь если они вернутся в Тревайн, то он свидится с ней...
     Когда тринадцать всадников выезжали из деревушки у Жеребячьего Камня, Бэйр, Росс и раненые уже подъехали к кратеру. Путешествие оказалось долгим и трудным, да и прискорбное состояние раненых нисколько не улучшилось. Бэйр устроил их в Мелтоне, а Росс спустился в кратер. Возвратился он с неутешительной новостью: Магара около двух недель назад покинула Тревайн, и никто понятия не имел, когда она вернется.
     
    Глава 28
     
     После неудачных попыток последовать за Магарой в Неверн Хьюитт понемногу запаниковал. Ожидание истомило его. Однако событие, что внесло разнообразие в томительные часы вынужденного бездействия, ничуть его не обрадовало. Через два часа после полудня случилось новое затмение. Оно произошло внезапно, но, памятуя прошлый опыт, музыкант пригляделся к цвету солнечной короны. Двух мнений быть не могло: она отливала зеленым, и Хьюитт поспешил взглянуть на панно.
     Зеленый цвет бесследно исчез из радуги, как, впрочем, он и ожидал. Но в остальном весенний пейзаж не переменился. Прочие же картинки вновь преобразились. «Как быстро это происходит!» - думал он, глядя на увядание чудного сада. Закатное осеннее солнце теперь совершенно почернело - видна была лишь тончайшая мерцающая корона. Еще страшнее сделалось Хьюитту, когда он увидел на ярком летнем светиле отчетливую черную точку. Несколько сосен на осенней и зимней картинках совершенно обуглились, словно от удара молнии. Алое яблоко упало наземь, раскололось и теперь догнивало, осклизлое и отвратительное. Белка бесследно исчезла. Лебедь же теперь пикировал с неба, полураскрыв клюв. Глаза птицы горели алым огнем, он явно намеревался напасть на женщину, в ужасе прикрывшую голову руками. От прежней ее безмятежности не осталось и следа. Уточки у ее ног в ужасе разбегались в разные стороны, хлопая крыльями. Осеннее небо выглядело теперь мрачным и тяжелым. Казалось, повеяло ледяным ветром, несвойственным для этого благодатного времени года. Да и зима стала куда более суровой. И хотя на летнем солнышке виднелась пока еле приметная точка, Хьюитт знал, что и оно вскоре померкнет. Он ужасался, думая о том, что случится с пейзажами на панно во время следующего затмения. Уверенный, что и с самим Неверном происходит точь-в-точь то же самое, он терзался оттого, что ничем не может помочь Магаре.
     На следующий день Хьюитт рискнул покинуть насиженное место, полагая, что вполне логично попытать счастья, объехав вокруг туманной долины. Оставить лошадь Магары и их пожитки без присмотра он не опасался - за все три дня здесь не появилось ни души.
     На всякий случай Хьюитт написал Магаре короткую записочку, прикрепил ее к входу в импровизированный шалаш и тронулся в путь, огибая туманное озеро слева. Глядеть на колышущийся туман оказалось трудным испытанием, ибо с любой точки серое озеро выглядело совершенно одинаковым. Даже окрестный пейзаж был на удивление однообразен - пустоши, чахлые рощицы и редкие кустики. Даже животных не было видно. Похоже, не только люди сторонились Неверна...
     Хьюитту понадобилось около часа на то, чтобы доехать до противоположного берега, из чего он заключил, что таинственная долина примерно в четверть лиги шириной. Он продолжил путь, но вскоре внимание его привлекло какое-то странное сооружение у подножия мрачного одинокого дуба. Палочки, веточки, прутики торчали в разные стороны, немного напоминая гигантское воронье гнездо. Завидев его, Хьюитт впервые подумал, что, возможно, не одинок здесь, и решил исследовать гнездо поближе.
     Будучи всего в нескольких шагах от него, изумленный Хьюитт вдруг заметил, как из нагромождения прутьев стремительно высунулась человеческая голова, настороженно поглядела в его сторону и снова скрылась. Хьюитт спешился и осторожно приблизился.
     - Эй, кто там есть?! - воскликнул он.
     Раздалось шуршание, из бесформенной кучи веток на четвереньках выползла женщина и, скрестив ноги, уселась на сухую землю. Она была до жалости худа и одета в лохмотья. Изможденное лицо перемазано ягодным соком. Она откинула с лица спутанные космы, и на Хьюитта уставились яркие синие глаза.
     - Я не могу открыть тебе секрета, - твердо заявила она.
     - Что за секрет?
     - Секрет.
     Хьюитт был потрясен столь странным началом разговора.
     - Ты здесь живешь?
     - Да.
     - И давно?
     - Вечно.
     - А этот туман здесь тоже вечно?
     - Какой туман? - нахмурилась женщина.
     - Вот этот. - И Хьюитт указал на серую муть.
     - Это вовсе не туман!
     Женщина ответила таким тоном, словно Хьюитт сморозил невероятную чушь.
     - Тогда что же это?
     - А это секрет.
     - О-о-о... - Хьюитт начал подозревать, что странная отшельница не в своем уме. - А тебе приходилось бывать... там?
     - О да! Много раз.
     - А как ты туда проникала? - Хьюитт старался не слишком явно обнаруживать любопытство.
     «Или это тоже секрет?» - подумал он.
     - Надо дождаться огней, - объяснила женщина, видимо недоумевая, как можно не понимать такой очевидности.
     - Каких огней?
     - Ну, огненной колесницы.
     - Я не понимаю, - пробормотал Хьюитт, уже совершенно уверенный в том, что женщина безумна.
     - Оттуда выходят огни - и ты едешь на них, - терпеливо, словно ребенку, объяснила женщина. - Они берут меня с собой. Но вот тебя не возьмут.
     - А почему?
     - Надо быть особенным, - пояснила она.
     - А что там, внутри? - попробовал он зайти с другой стороны.
     - Паутина.
     Ее односложный ответ, видимо, относился к той самой серой мути, сквозь которую безуспешно пытался пробраться и сам Хьюитт. Тут ему кое-что пришло в голову.
     - Как тебя зовут?
     Женщина, казалось, изумилась подобному вопросу, затем немного подумала, словно припоминая.
     - Селия...
     Хьюитт молча обругал себя за то, что сразу не догадался. Хотя Магара описывала Селию совершенно иначе, перемена в ней была неудивительна, ведь она столько времени прожила тут в добровольном одиночестве. Да, скорее всего, Селии каким-то непостижимым образом действительно удалось проникнуть в Неверн, и то, что она увидела там, в совокупности с прежними страданиями, отняло у женщины разум. Ах, как страшно рискует Магара, и притом понапрасну! Он в ярости уставился на туман, ненавидя его всем сердцем.
     - Но если хочешь, я могу его прогнать, - радостно сказала Селия.
     - Как?
     Она встала лицом к серой пелене, крепко зажмурилась и странно захихикала.
     Теперь Хьюитт уже не сомневался - перед ним сумасшедшая. Позабыв про собственные тревоги, он исполнился жгучей жалости к несчастной и попытался уговорить ее пойти с ним к шалашу. Но она не двигалась с места. Даже на имя сына она никак не отреагировала, лишь твердила снова и снова, что должна дождаться огней. И Хьюитт в конце концов сдался. Если Селия так долго прожила тут одна, то выдержит и еще несколько дней. К тому же Хьюитт все равно не видел способа ей помочь, а надолго уходить от шалаша ему не хотелось - вдруг возвратится Магара?
     На следующий день у него вышли запасы продовольствия. Он снова оставил Магаре записку и уехал на промысел. Не скоро удалось отыскать ближайшую ферму, однако фермер и его жена лишь подозрительно покосились на музыканта и его деньги, потому что им нечего было продать. И ему волей-неволей пришлось ехать в деревню.
     Хьюитт вернулся без гроша в кармане, но нагруженный продовольствием. Тотчас же отнес немного еды Селии, но женщины не было видно подле ее «гнезда», и он возвратился в лагерь. Панно он постоянно носил при себе, зная, что Магара не простит ему, если с ним что-то случится. Вот уже два дня, как изображение не менялось. Когда он распаковывал купленные припасы, его вдруг словно кольнуло в самое сердце. Он поднял голову. Затмение! На сей раз тонкая корона была ярко-оранжевой. «Надо дождаться огней», - невольно вспомнились ему слова безумной Селии.
     Как только затмение кончилось, Хьюитт торопливо развернул панно. Оранжевая полоска на радуге никуда не делась, да и ничего больше не переменилось; это показалось ему хотя и слабым, но все же утешением.
     
    Глава 29
     
     Для Магары время перестало существовать. Заточенная в призрачной библиотеке, она не отличала дня от ночи, да здесь их и не было. Не было ни восхода, ни заката. Не было и затмений. Вставать она не могла, а еду и питье приносил ей хмурый неулыбчивый человек, который молчал, словно немой, как ни старалась она его разговорить. Это было единственное живое существо, которое она видела здесь, разумеется, если не считать человека-ножа, время от времени навешавшего ее. Когда возникала необходимость, ноги сами собой обретали подвижность, и она выходила в смежные комнаты, не имевшие, кстати, ничего общего с ее родным Аренгардом. Но этим и ограничивалась ее свобода. Даже спать ей приходилось в кресле, скорчившись. Книга постоянно лежала перед нею.
     С величайшей неохотой Магара повествовала о гибели чудесного сада, однако слишком пространно описывала прежние его красоты, и колдун впал в нетерпение. И пришлось ей покорно начать рассказ о всех тех ужасах, которые привелось увидеть: о страшных молниях, о гибели деревьев и цветов, о гниющих плодах... Девушке делалось по-настоящему дурно, но человек-нож постоянно напоминал ей, что может случиться, если она ослушается.
     Однажды тюремщик навестил ее по другому поводу. Внезапно пробужденная от тяжелого сна, девушка сонно пробормотала:
     - Я не могу больше писать. Я устала...
     - Нынче у меня для тебя новое поручение, - сказал человек-нож.
     Магара затаила дыхание.
     - Ты должна дать своим друзьям кое-какие инструкции, - объяснил он. - Я собирался обратиться к тебе несколько раньше, но один из моих товарищей недавно допустил непростительную беспечность. Он погиб ни за грош...
     - А каким образом я должна их проинструктировать? - с несчастным видом спросила девушка.
     - Используй Сеть, - объяснил колдун. - Не забывай о том, где ты находишься. Все линии ведут в Сердце Вихря, и все они в твоем распоряжении.
     - А почему ты не сделаешь это сам?
     - Могу, конечно, - беспечно сказал он, - но с твоей помощью это будет много проще. Тебе легче с ними связаться, потому что они с тобой знакомы и поверят тебе.
     - А откуда мне знать, что ты не заманиваешь их в ловушку?
     - А тебе и не надобно об этом знать.
     Улыбка его заставила Магару содрогнуться.
     - Что я должна им сказать? - спросила она, совершенно сломленная.
     - Покажи им вот эту картинку. Человек-нож дотронулся пальцем до ее лба, и она увидела серые скалы с красными прожилками, пещеры... В одной из пещер пылал яркий оранжевый шар.
     - Друзья будут благодарны тебе за совет, - сказал колдун. - Если они поторопятся, то настигнут еще одного из злосчастных моих товарищей в тот момент, когда он окажется совершенно беспомощен.
     Голос его звучал торжествующе.
     «Если они убьют еще одного черного колдуна, этот станет могущественнее! - поняла вдруг Магара. - Но что я могу сделать, чтобы этому воспрепятствовать?»
     Вслух она сказала:
     - Хорошо. А как мне воспользоваться Сетью?
     - Что, картинку тебе нарисовать? - насмешливо спросил он.
     Легкое щелканье пальцев - и библиотеки как не бывало. Магара парила в безбрежной непроглядной темноте. Но вот забрезжили какие-то линии. Поначалу светлые и тонкие, они ширились и крепли, и вот девушка уже оказалась в центре гигантской паутины, которая непрерывно менялась, мерцала, нити пересекались, скручивались...
     - Добро пожаловать в Сеть, - раздался довольный голос колдуна.
     Магара была совершенно раздавлена сверкающей бесконечностью, сложностью этой нескончаемой конструкции, хотя уже знала, что это и есть в некотором роде реальность. Здесь заключено было все: и давно минувшее, и то, чему еще лишь предстояло случиться. «Стань господином Сети, - звучало ниоткуда, - и ты сделаешься всемогущим богом».
     Сердце ее разрывалось от противоречивых чувств. «Этим, несомненно, можно воспользоваться, чтобы победить его!» Но подобная безраздельная власть таила громадную опасность. «Погляди, дурочка, что сделала она с ним! Только рискни - и сделаешься такой же, как это чудище!» В душе ее зарождались честолюбивые помыслы - о, как скоро! - пробуждалась алчность... Но сильнее всего было всепоглощающее чувство сострадания. Сеть была больна, возможно, даже умирала, а с нею умирал и весь мир. Магара всем сердцем желала помочь, восстановить пошатнувшееся равновесие, исцелить, но знала, что это ей не по силам. К действительности ее возвратил голос мучителя.
     - И не думай злоупотребить моим даром! Сеть не позволит непосвященному вот так запросто раскрыть ее тайны! Если ты превысишь свои полномочия, дорого за это заплатишь! Я слежу тобой.
     - Что мне делать?
     Голосок Магары прозвучал жалобно и еле слышно.
     - Думай о своих друзьях, о чем-то особенном о чем-то присущем лишь им одним, - наставлял ее колдун. - Сеть отыщет их сама. А потом покажи им картинку...
     «Варо! Бростек!» - робко позвала она.
     Линии перемещались и скручивались в спирали, в черноте возникали какие-то конструкции и тотчас же пропадали. «Что же присуще лишь им одним?» - думала девушка, ощущая легкое головокружение. Тут было великое множество возможностей, но не меньше и страшных ловушек. Магара выжидала. Она перебирала в памяти все, что касалось двух друзей, и вдруг ухватилась за присказку Бростека, всегда казавшуюся ей немного странной. Именно ее она и доверила Сети.
     «Нынче вечером в глазах у нас будут сиять звезды небесные...»
     - Это я! - сказал кто-то. - Но я ничего не говорил!
     Магара узнала голос Бростека, даже мельком увидела его сонное лицо и улыбнулась. Варо тоже был неподалеку. Тут что-то, лежащее между ними, привлекло ее внимание. Исходящее, от неведомого предмета тепло влекло ее все ближе, и вот она различила четыре знакомых кольца. «Подвеска! Как моя!» - подумала она и прогнала мысль, боясь, бы человек-нож не узнал больше, чем следует.
     - Контакт продолжается, - послышался его раздраженный голос.
     «Думаю о тебе...» - про себя произнесла Магара и услыхала ответ Бростека:
     - ... моя малышка.
     Теперь оба - и Бростек, и Варо - слышали ее и она послушно «показала» им требуемую картинку. Тотчас же содрогнувшись от отвращения, она с ужасом осознала, что совершила ошибку. Но тут вновь ощутила исходящее откуда-то тепло, похожее на то, что излучала подвеска. Девушка пригляделась и увидела вдруг отдаленную деревушку, статую коня, высеченную из меловой скалы на пригорке... Она прекрасно знала, где что находится - где ее друзья, где скалы, где пещера... Но вот все разом исчезло. Она снова в библиотеке, сбитая с толку, опустошенная.
     Вокруг фигуры черного колдуна яростно билось лиловое пламя, а холодные глаза глядели на нее подозрительно.
     - Что это ты вытворила? - требовательно спросил он. - В конце?
     - Ты говорил... говорил, что им надо поторопиться, - ответила она. - Путь к тому месту, что ты указал, лежит через перевал, который сейчас засыпало лавиной, вот я и показала им окольную дорогу.
     И Магара испуганно смолкла, гадая, поверит ли он ее на ходу сочиненной байке. Лицо колдуна было непроницаемо.
     - Мои поздравления, - сухо произнес он наконец. - Похоже, у тебя к этому делу настоящей талант. Возможно, я еще им воспользуюсь. - Колдун заговорил дружелюбно, и все же в словах его таилась угроза. - Дай-ка посмотреть подвеску! - прибавил он неожиданно.
     - К-какую подвеску? - заикаясь, пробормотала она, не в силах скрыть смятения.
     - Давай. - Он протянул руку. - Не испытывай моего терпения!
     Магара неохотно сняла через голову подвеску и протянула ее человеку-ножу. Колдун изучал ее с презрительной улыбкой, но наблюдательная Магара отметила, что он держит лишь шнурок, а подвески не касается. Но вот он протянул ее девушке.
     - Держи, если такие безделушки тебе помогают. А теперь спи дальше, когда проснешься, примемся за работу.
     Когда он ушел, Магара принялась гадать, имеют ли четыре таинственных кольца какое-нибудь значение. Снисходительный тон злодея звучал убедительно, к тому же если бы подвеска сулила ему беду, он не вернул бы ее так запросто. И все же...
     Время шло, но единственным тому подтверждением было хотя и медленно, но все увеличивающееся число строк в книге. Всем сердцем ненавидя каждое слово, Магара находила все новые и новые предлоги, чтобы помешкать, - переписывала целые отрывки, делая вид, будто позабыла что-то... Тут и сделала Магара занятное открытие: человек-нож, хотя и раздражался, однако не делал попыток разоблачить ее обман. Онa терялась в догадках почему он не принуждает ее поторопиться, ведь сила на его стороне. Девушка подолгу спала, как могла тянула резину, сочиняя в день по три строки, но знала, что лишь оттягивает неизбежное.
     То и дело она мысленно возвращалась к Варо и Бростеку, с замиранием сердца гадая, как поступили они после видения. Магара надеялась, что все же сумела донести до них истинные свои чувства и они направились в деревушку у Жеребячьего Камня. Если и ждет их где-нибудь помощь, то именно там! «О боги, как бы хотела я быть сейчас с ними!» Перед ее внутренним взором неотступно стояло красивое лицо Варо. Она чувствовала, как могучие его руки отрывают ее от земли и кружат в воздухе... Слышала смех и шуточки Бростека, он называл ее глупышкой... Интересно, что присоветовал бы он ей теперь? «Прекрати грезить наяву, - одергивала она себя, - и попытайся найти способ вырваться отсюда!»
     Много позже в мозгу ее забрезжила отчаянная идея: возможно, ей все же удастся самой воспользоваться Сетью! Да, это страшно, опасно, но если ее тюремщик не лгал, то возможности открывает поистине безграничные. Если она добьется успеха... Размышляя об этом, Магара все более склонялась к мысли, что попытаться стоит. И ей делалось еще страшнее. «Похоже, у тебя к этому делу настоящий талант», - сказал колдун. Но девушка не знала, с чего начать. «Что, картинку тебе нарисовать?» Но как она сама могла нарисовать нужную картинку?
     «Все линии ведут через Сердце Вихря, и все они в твоем распоряжении...»
     На мгновение Магара замерла с бешено бьющимся сердцем. Слова были знакомы, но вот голос... Это не голос черного колдуна!
     «Кто ты? - с трепетом спросила она. - Поговори со мной!» Внезапно она ощутила вокруг себя бесконечность, хоть и невидимая, она была реальна. Сеть сама пришла к ней!
     И Магара увидела - нет, не увидела, а ощутила подле себя женщину, ту самую, с панно. Галану... Непостижимо, но она была одновременно и маленькой девочкой, и взрослой женщиной, и древней старухой, однако Магара предпочла видеть ее молодой, молодой женщиной необыкновенной красоты с длинными, колеблемыми ветром черными волосами. Или сама Галана предпочитала казаться такой?..
     «Ты ступила на зыбкую почву, Магара. В твоем мире это место называется царством смерти».
     В голосе женщины сквозила едва уловимая враждебность.
     «Помоги мне!» - взмолилась Магара.
     «Ты должна сама выбрать путь».
     «Но у меня нет выбора».
     «Выбор есть всегда, - возразила Галана. - К чему расточать свои таланты столь бездарно? Ты ведь целительница, а это... - женщина указала на книгу, - это тяжкий недуг, даже смерть! Помнишь, как некогда твои сказки заставляли трепетать сердца, как некогда прозорливость твоя исцеляла измученные души? А делая то, что ты сейчас делаешь, ты губишь все!»
     «Но если я не стану... - беззвучно закричала Магара, раненная в самое сердце этими обвинениями, - эти несчастные, те, что в озере, никогда не 6удут освобождены! И я присоединюсь к ним!»
     «А если продолжишь, - возразила Галана, - мы все к ним присоединимся. Ценой твоего успеха будет не только гибель Неверна, но гибель или порабощение всех, кто обитает в нашем мире! Если твой тюремщик станет господином Сети, повсюду, кроме Сердца Вихря, воцарится вечная тьма».
     «Нет!!!»
     «Сердцем ты знаешь, что это правда, - продолжала неумолимая Галана. - Будь самой собой, Магара! Не изменяй себе! Ему нужна твоя помощь. Откажи ему - откажи ради всех нас».
     Женщина канула в небытие так же внезапно, как и восстала оттуда. Магара не поняла даже, когда это случилось. Она уронила перо и в ужасе уставилась на свежие строчки. В собственных словах она явственно различала теперь трусость, терзалась сознанием страшной вины и чувствовала, как неумолимый лед сковывает ее члены...
     
    Глава 30
     
     Бэйр и Росс отвели коней в конюшню и принялись гадать, что им делать дальше. Теперь, когда обнаружилось отсутствие Магары, в кратере им было решительно нечего делать. Они возвратились в гостиницу, где лежали бесчувственные Роган, Лисле и Слэтон, и, поразмыслив решили поискать в кратере другого целителя.
     - Здесь очень много одаренных людей, - констатировал Бэйр.
     - Мы наведем справки, - согласился Росс.
     Он был глубоко опечален болезнью брата и не собирался так легко сдаваться. В состоянии больных не происходило решительно никаких перемен.
     Тут в дверь постучались. Это оказался один из скалолазов, который помогал Россу спуститься в Тревайн, а потом подняться.
     - Городской Совет приглашает вас всех погостить в Тревайне, - объявил он. - Согласны ли вы?
     - С радостью, - ответил Бэйр, обрадованный столь неожиданным предложением.
     - Тогда я пойду и обо всем договорюсь, - сказал скалолаз, поглядев на три неподвижных тела. - Ждите меня здесь.
     - Любопытно, с чего бы это вдруг? - поинтересовался Росс, когда скалолаз удалился.
     - Понятия не имею. И все равно я рад, - ответил Бэйр.
     Вскоре возвратился скалолаз, но не один, а с товарищами. Они уложили раненых на носилки, привязали их прочными ремнями и понесли к краю кратера. Бэйр и Росс, восхищенные спокойствием и сноровкой скалолазов, пошли следом.
     Когда они достигли платформы под названием Добро Пожаловать, уже почти совсем стемнело, но их поджидала внушительная группа. Среди прочих выделялся высокий мускулистый человек, который, сомнения, и был тут главным. Как только Бэйр Росс выбрались из веревочной сетки, он выступил вперед и обратился к ним:
     - Совет города приветствует вас. Мое имя Ротар.
     Бэйр представился сам, представил товарища и троих раненых.
     - Лисле и Слэтона мы знаем, - объяснил Ротар - Они друзья Магары, но и сами по себе люди достойнейшие.
     - Мы можем отрекомендоваться лишь как ее друзья, - скромно произнес Бэйр, понимая, что и это некоторое преувеличение. - И прибыли сюда в надежде, что она сможет исцелить наших товарищей.
     - Друзьям Магары мы рады всегда, - ответил советник. - Она в городе человек весьма уважаемый. Как вам известно, сейчас ее нет в Тревайне. Иро сможет рассказать вам об этом подробнее. - Он указал на седовласого человека в серой хламиде. - Но перво-наперво вам надо обосноваться в доме Магары. Это нам кажется вполне разумным. Здесь, в городе, есть и другие целители, возможно, они смогут помочь вашим друзьям.
     Лишь поздним вечером, когда все были устроены, Бэйр смог потолковать с Иро. Они уютно расположились в плавучем жилище Магары и даже успели принять нескольких лекарей, но никому из них пока не удалось определить, что послужило причиной странного паралича раненых, а соответственно, и предложить какой-либо метод лечения. Правда, целители пообещали провести кое-какие исследования и снова зайти на следующий день.
     Когда они остались наедине, алхимик поведал Бэйру и Россу о намерении Магары уехать и о том, что послужило тому причиной. Рассказал он им и о том куда намеревалась отправиться девушка.
     - Если их с Хьюиттом ничто не задержало в пути, - заключил он, - они должны были достичь Неверна уже несколько дней назад. Но вот когда она вернется, я даже предположить не могу. Сама Магара намеревалась отсутствовать не более месяца...
     Бэйр и Росс не знали, что и думать, но были единогласны в одном: надо как можно скорее сообщить обо всем Варо и Бростеку.
     - Я отправлюсь в путь рано поутру, - сказал Росс. - А ты позаботься о больных. - И он с сожалением взглянул на брата.
     - Не беспокойся ни о чем, - ответил Бэйр, обрадованный готовностью молодого товарища совершить путешествие. - Отправляйся сперва в Дансери, там оставишь сообщение - так они скорее его получат. - Повернувшись к Иро, он добавил: - Спасибо тебе за помощь.
     - Я сделал все, что мог, - сказал алхимик. - Мне кое-что известно о ваших подвигах. К тому же не меньше вашего хочется, чтобы Магара поскорее возвратилась, живая и здоровая.
     
     Росса не было уже целый день, и за это время в состоянии больных не наступило никаких перемен, невзирая на все усилия тревайнских лекарей. Замученный долгим путешествием и ночным бдением у ложа больных, Бэйр заснул.
     И тут шевельнулся Лисле.
     - Мага-а-а-ара, - выдохнул юноша, и на губах его заиграла блаженная улыбка.
     Он медленно сел на постели, потом бесшумно встал и, прихватив лютню, на цыпочках вышел в открытую дверь. Прежде неловкий, юноша ступал теперь так легко, что плавучий домик даже не шелохнулся. Лисле словно плыл в воздухе...
     На деревянных сходнях он помешкал, вглядываясь в озеро. Поверхность его была гладкой, словно гигантское зеркало, в котором отражалось постепенно светлеющее небо, темные скалы и домики. Но Лисле глядел куда-то в самые глубины, словно ища чего-то взглядом.
     К сходням привязана была чья-то лодка, и Лисле, двигаясь необычайно сноровисто и ловко - от былой его скованности не осталось и следа, - забрался в нее. Он устремил взгляд на узел, потом робко потянул за веревку. Узел не поддавался. Тогда Лисле тихонько запел, пальцы его задвигались в такт странной мелодии, и узел сам собой ослаб, а вскоре и совсем развязался.
     Было еще совсем раннее утро, и пробудились лишь немногие, да и те почти не глядели в сторону озера. Грядущий день обещал быть одним из знаменитых «зеркальных дней», когда даже легкий ветерок не нарушал спокойной безмятежности тихих вод, а в такие дни никто не смел тревожить водной глади. Поэтому никто и не заметил, как Лисле, орудуя единственным веслом, устремил легкое свое суденышко на самую глубину. Он продолжал тихонько напевать. Вокруг лодочки во все стороны расходились еле приметные круги.
     Отплыв от домика, Лисле отложил весло. Взяв лютню, он замер, глядя на воду. Легкая рябь все еще была видна, и юноша долго смотрел на нее, прежде чем начать играть. Тихая и спокойная мелодия поплыла в воздухе, словно убаюкивая ветер. И круги на воде, будто завороженно внимая дивной музыке, постепенно исчезали, поверхность озера вновь стала безупречно гладкой. Лодочка Лисле замерла, а юноша отложил лютню, поднялся и прыгнул в воду.
     Он тотчас же погрузился с головой, лишь беспомощно взмахнув руками. Из глубины поднялось на поверхность несколько серебристых пузырьков, но вскоре и они исчезли, снова озеро стало гладким, словно зеркало.
     Когда обнаружили пустую лодку, все изумились несказанно. Люди и предположить не могли, что кто-то посмел нарушить многовековую традицию, да и что делать, никто из них не знал. Ныряльщики божились, что это не их рук дело, но никто, кроме этих удивительных людей, не мог оставаться под водой так долго. Владелец лодки клялся, что она была надежно привязана.
     Но вот суета на берегу разбудила Бэйра. Он тотчас же обнаружил исчезновение Лисле и заподозрил неладное. Но даже теперь ныряльщики не торопились вопреки традиции отправляться на поиски пропавшего. Бэйр упорствовал. И тут внезапно повеяло свежестью, на озере появилась легкая рябь, и лодки ныряльщиков немедленно устремились к цели. Брошенная в пустой лодке лютня Лисле подтвердила их худшие опасения. Сразу несколько человек нырнули, долго обшаривали дно, но ничего не обнаружили. Если Лисле и впрямь утонул, то, должно быть, тело его подводными течениями унесло в самые глубины, и обнаружится оно очень нескоро, если вообще будет когда-нибудь найдено.
     Все терялись в догадках, почему паренек покончил с собой. Тому не было решительно никаких причин. Все искренне скорбели об утрате, ведь юноша был гениальным музыкантом...
     Печальный Бэйр возвратился к больным, которые пребывали все в том же состоянии. Он всем сердцем жалел Лисле и казнил себя за то, что не устерег его. Старый солдат, недолго зная Лисле, подобно всем остальным был глубоко тронут невероятным сочетанием дара и убогости, уживавшихся в этом странном юноше. Единственное утешало Бэйра: Лисле пришел-таки в себя без всякой посторонней помощи. Это вселяло надежду. Может быть, Роган и Слэтон тоже вскоре очнутся? Но даже эта мысль не принесла ему радости, ведь когда Слэтон очнется - если, конечно, ему суждено очнуться, - старому солдату волей-неволей придется поведать ему о гибели Лисле...
     
     - Мага-а-а-ара...
     Лисле знал, что она где-то поблизости, и хотел ее отыскать. Хотя ему и не дано было словами поведать о своих чувствах, музыка, которая стала его жизнью, делалась еще чудеснее, когда девушка находилась рядом. Он вовсе не думал, что Магара в озере, да он и не знал, что это такое - озеро. Просто чутким ухом он уловил ее музыку. Доносилась она из темных глубин, и он послушно шел на этот зов.
     Юноша страшно испугался, очутившись под водой, ведь он и понятия не имел, что ждет его в глубине. Серебристые пузырьки заворожили его, но дышать стало больно, и он просто перестал дышать. Только глядел вокруг и слушал несмолкающую музыку, которая делалась все отчетливее и громче.
     Глубже, еще глубже... Делается все темнее. Как холодно. Болят грудь, уши, лицо... Чернота. Глубже, глубже...
     - Мага-а-ара...
     Внезапно он ощутил, что поднимается вверх. Становилось светлее. Но боль росла и крепла, и было невыносимо холодно. Темнота вокруг уже совсем рассеялась. Выше, выше...
     Голова Лисле показалась на поверхности, и он изо всех сил замолотил руками по ледяной воде, только бы не погрузиться в нее с головой снова. Боль постепенно стихала, но холод был невыносимым.
     Лисле огляделся, совершенно не удивившись тому, что озеро теперь окружают огромным мрачным кольцом черные горы с заснеженными вершинами. Он знал, что Магара здесь, но, хотя музыка ее звучала где-то совсем рядом, Лисле не видел девушки.
     - Мага-а-а-ара...
     По обе стороны озера, где он плавал, обнаружились еще два водоема, намертво скованные льдом. Музыка их внушала отвращение, от нее болели уши, и юноша просто зажал их ладонями, не переставая озираться. Он заметил вдали мрачный замок из серого камня. Именно оттуда раздавалась музыка Магары. Лисле осторожно поплыл в сторону замка, но тут музыка внезапно прервалась.
     «Нет, Лисле! Уходи прочь. Здесь плохо...»
     Голос Магары внезапно зазвучал в голове у Лисле, и юноша не стал прекословить. Он снова с головой погрузился в ледяную воду. Магара прогоняла его, и от этого музыка его собственного сердца зазвучала глуше.
     Вниз, в глубину, в непроглядную тьму...
     
    Глава 31
     
     Росс въехал в Дансери поздним утром. С тех пор как он покинул Тревайн, минуло чуть более суток. Он был и донельзя изумлен, и невероятно обрадован, увидев, что те, кого он искал, въезжают в деревушку по главной улице с противоположной стороны. Варо и Бростек ехали во главе на удивление внушительного отряда. Росс ломал голову, что это за незнакомцы. Вскоре он узнал и о посланниках из земли Бари, и обо всем остальном, а помимо прочего ощутил напряженность, возникшую в рядах его друзей. За последние два дня им не удалось полностью преодолеть возникшие разногласия, посему и новость Росса все восприняли по-разному.
     - Так Лисле пытался предупредить нас, что Магара в опасности! - воскликнул Бростек. - Он не просто звал ее...
     - Ну, это еще бабушка надвое сказала, - хмыкнул Сокол.
     - Ежели она попала в беду, то как ей удалось явиться вам обоим во сне? - недоумевал Райкер.
     Но, прежде чем Бростек раскрыл рот, заговорил Варо.
     - А откуда ты обо всем узнал? - спросил он Росса.
     - Странный старик по имени Иро все мне рассказал, - ответил юноша. - Магара долго беседовала с ним, прежде чем уехала.
     - Расскажи нам обо всем подробно, - приказал предводитель.
     Росс как мог изложил теорию Иро по поводу узлов, объяснив, что Неверн - один из них. Затем поведал о таинственном Лабиринте Теней, который, по мнению Магары, находится теперь там, где прежде был волшебный сад. Это ничуть не противоречило тому, что прежде рассказывал Слэтон, этот его рассказ все прекрасно помнили. Потом Росс поведал про панно, про намерение Магары побывать на горе Свистунье, что недалеко от Аренгарда, и о том, что девушку сопровождал скрипач по имени Хьюитт.
     - Магара считала, будто все это так или иначе связано, - заключил Росс. - Неверн, затмения, люди-ножи...
     - Но кому могло прийти в голову его уничтожить? - спросил Райкер. - И зачем?
     - Люди-ножи уже доказали, что магия их необыкновенно сильна, - ответил бывший волшебник. - Возможно, Неверн каким-то образом противостоит им.
     - Ну как может сад кому-то противостоять? - изумился Вильман. - Чушь какая-то...
     - А если этих магических узлов, или как там их, так много, - спросил Райкер, - почему свет клином сошелся на Неверне?
     - Теперь уже совершенно очевидно, что мы сражаемся не с простыми смертными, а с сильнейшими магами, - сказал Варо. - А у магии свои законы, и я первым согласен признать, что нам они неведомы.
     - Ну, с этим я спорить не стану! - кивнул Вильман.
     - На панно изображено затмение, - припомнил Лангель. - Может, тут есть какая-то связь...
     Этот аргумент показался недостаточно убедительным даже Кередину, но он продолжал размышлять:
     - Если я не ошибаюсь, то панно - это еще и некое подобие карты, при помощи которой можно проникнуть в Неверн и пройти по Лабиринту Теней, а в конечном итоге и уничтожить его.
     - А вдруг Магаре удастся пройти? Что тогда будет? - спросил Бростек.
     - На сей счет мне известно не больше, чем тебе, - последовал ответ.
     Варо и Бростек переглянулись. На этот раз они совершенно сошлись во мнениях.
     - Не пойму, чем может помочь нам Тревайн, а тем более Неверн, - пожал плечами Сокол, - если люди-ножи сейчас в горах.
     - Мы поедем туда, - заверил его Бростек, - как только покончим с этим делом.
     - А есть ли у нас время? - спросил Лангель. - Не поселились же они в горах навечно! Затмения случаются все чаще и чаще. Сдается мне, вскоре случится нечто очень важное.
     - Что же именно? - полюбопытствовал Сокол.
     - Затмения нам помогают, - прибавил Райкер. - Ведь только во время затмений люди-ножи делаются уязвимыми.
     - А что, если прав все-таки я? - вмешался Бростек. - Что, если все не так просто? Вдруг и вправду, убивая одного, мы помогаем остальным стать сильнее? Мне даже страшно подумать, сколь могущественным будет последний уцелевший...
     - Ну, это лишь теория, - махнул рукой Сокол. - Ведь у тебя нет доказательств - так, одни эмоции. Лично мне один человек-нож нравится куда больше, чем целых пятеро!
     - Тогда и я возвращаюсь в Тревайн, - вдруг сказал Росс. - Ведь там Роган.
     Ему невыносимо было слышать этот спор, и он страстно желал поскорее положить ему конец, чтобы решение наконец-то было принято.
     - Я с тобой, - подал голос Лангель. - К тому же мы совсем близко от кратера.
     Райкер, Сокол и Вильман переглянулись, и лучник ответил за всех троих:
     - Хорошо. И мы в Тревайн.
     - Я еду в Неверн, - решился Кередин. - Хочу увидеть его своими глазами.
     И отряд вновь раскололся. Глядя вслед удаляющимся товарищам, Бростек подумал, уж не навсегда ли они расстаются...
     
     На следующий день жалкие остатки отряда подъехали к кратеру. Барийцы оцепенели от восторга.
     - Так вот оно, это дивное место! - воскликнул Линтон. - Совершенно такое, как нам его описывали!
     - Что же, если именно здесь надо искать ответ на все наши вопросы, - сказал Сокол, - то лично я понятия не имею, где его искать...
     Росс пошел к месту спуска, чтобы поговорить со скалолазами, и возвратился с известием, что их всех приглашают спуститься.
     - Как, и этих тоже? - спросил Лангель, указывая в сторону барийцев.
     - Разумеется. Эти парни, что ползают по скалам, ради меня на все готовы! - ухмылялся Росс. - Уж что-что, а уговаривать я умею!
     - Бьюсь об заклад, они на все готовы, лишь бы ты заткнулся! - окоротил его Лангель.
     Барийцы вконец лишились дара речи, проделав захватывающий путь вниз по ржавым скалам. Известие о прибытии делегации каким-то образом их опередило. Внизу дожидались сразу несколько советников, которые пригласили гостей обсудить все интересующие их вопросы. Иро тоже поджидал новоприбывших, он и проводил пятерых воинов Варо в домик Магары, к Бэйру. И первое, что они увидели, войдя, - сидящего прямо на полу Лисле. Он был укутан в одеяло и плед и как ни в чем не бывало наигрывал на лютне прекрасную меланхоличную мелодию.
     - Да ему лучше! - воскликнул Росс и с надеждой взглянул на брата.
     - Эти двое в том же состоянии, что и прежде, - хмуро сказал Бэйр. - А вот Лисле выздоровел. Но это долгая история...
     Когда приятели обрушили на него поток новостей, в частности, об оранжевом затмении, которого не видели ни Росс, ни Бэйр, старый вояка поведал им об исчезновении Лисле и о том, как все искренне считали, что юноша утонул.
     - Но когда все мы потеряли последнюю надежду, - продолжал он, - Лисле спокойненько вынырнул прямо посреди озера, а ныряльщики благополучно выудили его. Он до сих пор трясется, так промерз, бедолага, но в общем совершенно здоров... ну, сами видите.
     - Но где же он был? - изумленно спросил Лангель.
     - Этого никто не знает, - ответил Бэйр. - Ныряльщики решительно ничего не понимают. Они клянутся, что он просто не мог все это время пробыть в озере, ибо неминуемо должен был утонуть.
     - Что-то несусветное, - покачал головой Райкер. - Поклясться могу, он и плавать-то не умеет!
     - А он что-нибудь говорил? - с надеждой спросил Сокол.
     - Все время повторяет себе под нос одну и ту же единственную фразу, - сказал Бэйр. - Сдается мне, он о чем-то грустит, но как мы ни пытали его, больше ни слова из парнишки не вытянули. Он знай себе твердит: «Нет, Лисле! Здесь плохо. Уходи прочь!»
     Заслышав эти слова, Лисле прервал игру и вымолвил:
     - Нет, Лисле! Уходи прочь. Здесь плохо.
     Слова были те же самые, но вот интонация совершенно иной. Иро ахнул - он тотчас узнал, чья это интонация. Ошибки быть не могло.
     - Так может говорить только Магара! - воскликнул он.
     
    Глава 32
     
     В течение трех дней после оранжевого затмения с Хьюиттом решительно ничего важного не происходило. Он занимался какими-то незначительными делами, обустраивал временное свое жилище и подолгу наигрывал на скрипке печальные мелодии. И не переставая ломал голову, сколько ему еще вот так маяться...
     Несколько раз музыкант наведывался к «гнезду» Селии, но видел ее лишь мельком. Еда, которую он оставлял для нее, была нетронута, а когда они встречались, женщина яснее ясного давала понять, что непрошеная помощь ей ни к чему. Как ни пытался он убедить ее переселиться в свой импровизированный лагерь, Селия, к его тайной радости, отказывалась.
     Соседство с безумной отшельницей, впрочем, нервировало Хьюитта сильнее, чем вынужденное одиночество. Несколько раз ему чудилось шуршание в кустарнике подле шалаша, когда он упражнялся на скрипке, но Хьюитт преодолел искушение подать голос или подойти.
     Время от времени он разворачивал панно и внимательно его разглядывал. Затмений больше не было, и черная точка на летнем солнце не увеличивалась. Радуга - вернее, то, что от нее осталось, - также была прежней, но музыканту чудились странные, с первого взгляда малозначительные перемены в пейзаже, но он полагал, что от одиночества у него просто-напросто разыгралось воображение...
     
     Покуда Хьюитт терпеливо дожидался возвращения Магары, решимость девушки мало-помалу крепла. Откровение Галаны смертельно перепугало ее, отчего-то она безоговорочно поверила каждому ее слову. Девушка вдруг осознала, как смертельно опасен черный колдун, и поняла, что надежды у нее нет никакой. Если она допишет книгу, победа мага окажется полной и необратимой, а это будет означать, что мир обречен. Об этом и подумать было страшно. Но если она этого не сделает...
     Думать о том, что он мог сделать с нею - да что там мог, неминуемо сделает! - было невыносимо, и все-таки в глубине ее сердца с самого начала жила уверенность, что покориться ему равносильно смерти. Галана лишь укрепила эту ее уверенность.
     Однако вопреки здравому смыслу Магара испытывала некоторое облегчение.
     И она, как могла, тянула время, прибегая к самым невероятным отговоркам. Из намеков Галаны и собственных смутных догадок Магара заключила, что колдун не может принудить ее написать то, что ему требуется. «Оставайся самой собой, Магара. Ему нужна твоя помощь». Похоже, ему нужна ее добровольная помощь, и скорее всего потому, что в противном случае чары книги оказались бы бессильны сокрушить магию чудесного панно. «Откажи ему - ради всех нас». А это означает, что ее мучитель только и может, что грозить ей. Причинять ей ощутимый вред ему просто-напросто невыгодно, - ведь если она утратит способность творить, то сам он лишится единственного шанса достичь своей великой цели, а значит, она могла растянуть работу над книгой на вечные времена.
     Однако необходимо было создавать видимость хотя бы какой-то деятельности, чтобы не искушать колдуна слишком уж откровенно. Ей вовсе не хотелось испытывать его терпение, ибо он мог попытаться обойтись и без ее помощи, а саму строптивицу заточить в ледяную могилу, прежде чем она попытается воплотить в жизнь свои пока еще смутные идеи. Магара теперь твердо решила никогда не завершать своего труда и найти в себе мужество хладнокровно уйти под лед, лишь бы не покоряться мучителю. И все же пусть даже самый крошечный шанс стоило использовать...
     Первый такой шанс подсказал ей сам колдун - когда они свиделись впервые. Он сказал о панно:
     «Но все равно на свете не осталось ни одного мага, столь искусного или столь отважного, чтобы им воспользоваться...» Скрытый смысл этих слов не сразу дошел до Магары, а вот теперь, пребывая в поистине отчаянном положении, она ломала голову: а вдруг человек-нож ошибается?
     Допустим, какому-нибудь волшебнику удастся попасть в заколдованный Неверн. Ну и что с того? А вот ее враг этого явно опасался. Так возможно, заговоренный сад - до тех пор, пока он не покорен, - представляет для черного мага серьезную угрозу, непреодолимое препятствие на пути к абсолютной власти, к господству над Сетью? Как это он говорил? «Оказалось довольно просто отрезать его от мира, чтобы никто не смог использовать его против меня».
     Но существует ли такой маг? Все они ныне в прискорбном положении, да и магия сегодня - лишь объект шуточек по всей земле Левиндре. Но Магаре же удалось проникнуть в Неверн, а ведь она не волшебница! Так надобен ли для этого великий дар? Впрочем, возможно, ее родство с Хранителями волшебного сада имело тут решающее значение...
     Одно обстоятельство вселяло в нее надежду - существование по крайней мере еще двух подвесок в форме четырех колец, которые видела она во время путешествия по Сети. Ей удалось проникнуть в дивный сад благодаря подвеске. Так, стало быть, если такие же есть и у других...
     Одна, несомненно, была у Бростека и Варо. Хотя это и воодушевляло девушку, но она знала, что оба мужчины не более ее одарены сверхъестественными способностями. Зато Магара понятия не имела, кому принадлежит другая подвеска - та, присутствие которой неподалеку от высеченного из белой скалы коня она ощутила. Может, тот желанный волшебник сейчас находится именно там? Возможно ли, что ее мучитель ошибался, утверждая, будто последний из белых магов умер? Ведь четыре кольца символизируют свет и, несомненно, являются чем-то вроде знака отличия для белого мага! А ее тюремщик не захотел-таки коснуться подвески. Вдруг в ней все же таится сила?..
     Магаре предстояло решить две проблемы. Первая: как сообщить ее неведомому спасителю о том, что надо следовать в Неверн, ведь, кроме Хьюитта, о ее намерениях знали лишь Иро да Стед... Она вяло подумала о том, где теперь музыкант, и решила, что он давным-давно устал ждать и покинул ее. Девушка не винила его, воспоминание об этом жизнелюбивом и, несомненно, благородном человеке вызвало на ее устах улыбку. «Прекрати предаваться воспоминаниям!» - приказала она себе.
     Да, маловероятно, чтобы кто-нибудь из этих троих свиделся с обладателями подвески, которым следует узнать о ее местопребывании, если, конечно, Варо и Бростек вдруг почему-либо не вернутся в Тревайн. А это почти невероятно. Значит, ей надо самой связаться с ними или с неведомым волшебником, и сделать это можно лишь при помощи Сети.
     «Сеть не позволит непосвященному вот так запросто раскрыть свои тайны! Если ты превысишь полномочия, то дорого за это заплатишь!» Допустим, ей вновь удастся проникнуть в Сеть, но сможет ли она воспользоваться ею без руководства колдуна? Не превысит ли своих полномочий? Но разве обещанная жестокая расплата страшнее той участи, что он ей уготовил? «Ты ступила на зыбкую почву, Магара. В твоем мире это место называется царством смерти». Может быть, Галана вновь ей поможет? Но как Магаре докричаться до нее? Ведь тогда Галана сама пришла к ней, и с тех пор ничего подобного не происходило.
     Девушка робко надеялась, что ее мучителю вновь понадобятся ее услуги и он сам впустит ее в Сеть. Если он будет надзирать за нею, самодеятельность может закончиться для нее фатально, но ведь она сможет приглядеться, пообвыкнуться в гигантской паутине, чтобы потом действовать самостоятельно. Была не была! Овчинка стоила выделки...
     Волновала Магару и другая проблема. Допустим, кто-нибудь и явится в Неверн, однако это полдела. Надо ведь еще и проникнуть в заговоренный сад! Разумеется, существует карта - волшебное панно, и если, на ее счастье, Хьюитт никуда не уехал, то он сможет передать сокровище ее предполагаемому спасителю. Но и это не давало никаких гарантий. Ведь Магара знала, что панно начало меняться еще до того, как она засела за зловещую книгу, и виной тому наверняка черный колдун со своими злобными замыслами, а еще зловещие затмения и гибель людей-ножей. Теперь девушка сомневалась, что путеводные вехи, некогда существовавшие на панно, остались прежними, и принялась изобретать свои собственные...
     Постепенно Магара пришла к мысли, что если целью книги является противодействие магии панно, то ее сочинение наносит непоправимый вред или Неверну, или панно, а возможно, и тому, и другому. Значит, ей следует кое-что зашифровать в своих писаниях, не вызвав подозрений у колдуна, и при этом дать шанс разгадать шараду ее спасителям, тогда удастся провести их сквозь Лабиринт Теней! Мысль Магары бешено заработала, и она взялась за дело с новым рвением.
     - Мага-а-а-ара...
     Этот внезапный крик заставил девушку встрепенуться. Он прозвучал где-то очень далеко и одновременно прямо у нее в ушах. Перед глазами девушки замелькали странные серебристые пузырьки, стремительно уносящиеся ввысь. Ей стало холодно, в глазах померк свет. А потом пришла боль. Она попыталась судорожно вздохнуть и не смогла.
     - Мага-а-ара... - прозвучало еще громче. Это Лисле! Но ведь это невозможно! После тех страшных батальных сцен, которые он ей показывал, она ничего не знала о нем. И вдруг теперь, когда она прошла сквозь Лабиринт Теней... Как? Что переменилось? А боль все усиливалась, но в темноте брезжил свет. Затем в глаза ей ударили солнечные лучи, и она увидела снег, ослепительное небо... С изумлением оглядела Магара кольцо высоких гор, замерзшие озера и поняла, что Лисле тут, в Сердце Вихря!
     - Мага-а-а-ара...
     Магара глазами юноши увидела серый замок, в котором была заточена, поняла, что он стремится к ней, и вздрогнула: ведь черный колдун наверняка почуял присутствие постороннего.
     «Нет, Лисле! Уходи прочь. Тут плохо...» - беззвучно молила она, опасаясь за его жизнь.
     Девушка почувствовала, как он удаляется, и боль ее удесятерилась, но душу переполнила радость, что Лисле покинул Сердце Вихря. После она долго думала о внезапном и непостижимом уму явлении Лисле. Или это была всего лишь иллюзия? Что делал он в озере? Вопросы множились, и ни на один не находилось ответа. Если она не ошиблась и Сердце Вихря действительно находится высоко в горах, то Лисле никак не мог попасть сюда обычным путем. Значит ли это, что он проник через некий магический проход, подобно ей? А вдруг его привела сюда Сеть? А что, если Лисле в Неверне? Но где же тогда Слэтон, где остальные? Или она ошибается и юноша проник сюда через другой магический Узел, над которым уже властвует черный маг? Магара поежилась от этой страшной мысли. Однако если Лисле смог сюда пробраться, то, следовательно, путь этот и другим не заказан...
     Она с замиранием сердца ждала явления черного колдуна и допроса с пристрастием по поводу Лисле, не зная, что говорить ему. Но явился он лишь на следующий «день»: Магара успела уснуть и проснуться.
     - Вставай!
     Девушка ощутила, как ее ноги обретают подвижность. Она покорно поднялась. Затекшие мышцы заныли, и Магара принялась их разминать, морщась от боли, но наслаждаясь краткими мгновениями свободы. А враг ее тем временем нетерпеливо листал последние страницы книги.
     - Дело снова движется из рук вон плохо, - сказал он. - Я разочарован.
     В этих словах таилась угроза. Некоторое время колдун сверлил ее взглядом, прежде чем заговорить вновь.
     - Ты оказалась достаточно умной, смекнула, что я не могу принудить тебя работать, - заявил он, несказанно изумив девушку своей искренностью. - Однако, милая, сумею заставить тебя захотеть работать.
     Магара ничего не ответила, с замиранием сердца ожидая, что же будет дальше.
     - Выходит, судьба людей, закованных в толщу льда, тебя не трогает, - продолжал он. - Не думал я, что ты такая бездушная. Может быть, мне стоило почаще заставлять тебя слушать их стоны? Даже во сне, а? Кстати, что изволишь видеть во сне, душечка?
     Магара судорожно сглотнула. Девушка не сомневалась, что он способен исполнить свои угрозы - о, тогда она сойдет с ума!
     - Если ты будешь истязать меня во сне, я не смогу работать вообще, - слабо запротестовала она. - Мне необходим нормальный сон! Работа над книгой так изматывает, к тому же приходится спешить.
     Но это заявление прозвучало совершенно неубедительно даже для нее самой.
     - Да неужто? - Колдун пристально изучал ее, на губах его играла зловещая улыбка. - Твое произведение великолепно, - резко сказал он. - Я почти вижу, как все это происходит. Впрочем, многое уже произошло, - прибавил он, подтверждая наихудшие опасения Магары. - Но ты способна на большее, я в этом уверен. Если, например, дать тебе поглядеть на мучительную кончину дражайших твоих друзей, разве не пожелаешь ты укоротить их агонию, поспешив закончить свое дело?
     Магара ухватилась за эти слова волшебника, как за соломинку. Может быть, ей удастся подать знак Бростеку и Варо? Но ведь им грозила страшная опасность, и девушка не знала, сумеет ли вынести их страдания. Однако коль скоро колдун сам ей это предлагает, почему бы не отважиться? Но все обернулось иначе.
     - Впрочем, возможно, мои угрозы чересчур абстрактны, - заявил человек-нож. - Знаешь, мне почему-то кажется, что двух глаз для тебя слишком много - один явно лишний...
     Тотчас Магара задохнулась от невыносимой боли и мгновенно ослепла на левый глаз. Девушка с криком прижала ладонь к лицу, ожидая ощутить, как из пустой глазницы хлещет кровь. Нет, глаз был на месте. Но какая же жуткая боль! Тут колдун взмахнул рукой, и Магара чуть было не лишилась чувств, потрясенная: боли словно и не бывало... Зрение восстановилось.
     - Я ловко управляюсь с ножами, - спокойно сказал мучитель без привычной сардонической усмешки. - Может быть, ты хочешь, чтобы я тебе это доказал?
     Магара отчаянно замотала головой, обливаясь от ужаса холодным потом.
     - Тогда пиши! - приказал он.
     
    Глава 33
     
     В первое же утро по прибытии в кратер члены поредевшего отряда Варо встретились с Бэйром в жилище Магары. Четверым путешественникам было гостеприимно предоставлено другое жилье, ибо домик Магары не мог вместить их всех.
     - Мы будем наезжать сюда чаще, - торжественно объявил Вильман с порога. - Вчерашний ужин выше всяких похвал, я много лет не вкушал такой амброзии! Не удивительно, что Варо и Бростек завели себе тут множество друзей!
     - Похоже, наши гостеприимные хозяева ради нас изменили некоторым своим обычаям, - сказал Сокол. - Обыкновенно они не позволяют вламываться сюда всякому встречному-поперечному...
     - Ты хочешь сказать - вроде меня? - ухмыльнулся Райкер.
     - Ну, гости в кратере бывают частенько, - возразил Росс. - Только вот не знаю, сколько нам позволят тут оставаться...
     - Ежели я правильно понял Ротара, то мы можем пробыть тут сколько нам вздумается, - ответил Лангель. - А уж с ним-то никто не станет спорить!
     - Сдается мне, они порой просто хотят продемонстрировать свой интерес к судьбам большого мира, - сказал Сокол. - А общество барийцев сыграло нам на руку.
     - Странен, однако, этот внезапно пробудившийся интерес, - задумчиво произнес Райкер. - По-моему, Варо и Бростек уже много лет рассказывают здешним про людей-ножей.
     - Может быть, потому что это единственное место, где не видно затмений, и здешние жители полагали, будто это пустяк, - предположил Бэйр. - А вот теперь они захотели доподлинно узнать, что происходит.
     - Вчера вечером они расспрашивали нас с пристрастием, - согласился Сокол. - Если бы не лакомства у Ньюберри да не винцо, я захрапел бы прямо на глазах у советников!
     - Но почему из кратера не видно затмений? - спросил Росс. - Может, барийцы правы и место это какое-то особенное?
     - Да уж, такое особенное, что тут ни одного человека-ножа не убьешь! - едко заметил Райкер. - Да что там, тут вообще никого не убьешь! - пробормотал он, уже ни к кому не обращаясь.
     - Ладно, коль скоро мы оказались здесь, что нам разумнее предпринять? - спросил Сокол.
     - Лисле стало лучше. Ведь именно этого мы ждали, правда? - принялся рассуждать Райкер. - Может, прихватить паренька и рвануть в горы?
     - Загорелось тебе, что ли? - воскликнул Вильман. - Нынче вечером для нас заказан столик у Ньюберри!
     - Я серьезно, Вильман! - одернул его Лангель.
     - И я тоже! - ответил тот.
     - Реши мы поехать в горы теперь, у нас возникли бы сложности, - трезво рассудил Бэйр. - Слэтон все еще в забытьи, а без него с Лисле нам, похоже, не сладить...
     - Ну, здесь-то парень обходится без няньки, - заметил Райкер.
     - Одно дело - здесь, другое - в дороге, - возразил старый солдат.
     - А мне бы хотелось еще пару деньков побыть с Роганом, - вставил Росс. - Ведь Лисле поправился, а значит, вот-вот придут в себя и остальные.
     - Да и я еще не в форме - не смогу драться. - Бэйр указал на свою забинтованную руку.
     - К тому же Кередина с нами нет, - прибавил Лангель.
     - Ну так что с того? - уперся Райкер.
     - Лисле необходим огонь, который разжигает Кередин, чтобы показать нам, что делать и куда ехать, - растолковал ему Лангель. - А без огня парнишка ничего не сможет...
     - Ничего, мы и сами соорудим для него костерок, - упрямился Сокол.
     - Сдается мне, все не так просто, - возразил Бэйр.
     - Так что же нам торчать тут без дела? - воскликнул Райкер.
     Он принялся расхаживать взад-вперед, словно зверь по клетке.
     - Надо бы дождаться весточки от Варо, - робко вставил Росс.
     - А кто знает, когда он соизволит дать о себе знать? - взорвался Сокол. - Может пройти не одна неделя! А покуда торчим тут, нам нипочем не узнать, сколько затмений мы проворонили!
     - Возможно, кто-то сделает дело за нас, - предположил Вильман. - Ведь не мы же, в конце концов, убили человека-ножа в Грассмейре! Впрочем, - ухмыльнулся он, - мы можем взяться за ручки и скакнуть в озеро, как Лисле. Исчезнем на некоторое время. Так, по крайней мере, не придется голову ломать над тем, что делать дальше.
     - Если не можешь быть серьезным, заткнись! - гаркнул Бэйр.
     - Ну, как хотите, а я иду купаться, - заявил Вильман. - Тут слишком жарко, а водичка так и манит. Когда что-то решите, дайте мне знать.
     - Хоть рыба-то тут есть? - уныло поинтересовался Райкер.
     - Да, но ее и пальцем нельзя трогать - таков закон, - ответил Вильман. - На это имеют право лишь ныряльщики.
     - Я только взгляну, - с усмешкой пообещал Райкер.
     И они вдвоем вышли.
     - Позовете нас, если понадобимся! - бросил через плечо Вильман.
     Оставшиеся тревожно переглянулись.
     - Бьюсь об заклад, - хмуро заявил Лангель, - с этими двумя хлопот не оберешься - покуда мы здесь, могут быть неприятности...
     Снаружи послышался всплеск, и Лисле встрепенулся.
     - А может, это и мудро, - задумчиво проговорил Сокол. - Покуда есть возможность, надо расслабиться. Печенками чую, потом такой возможности у нас не будет...
     - Стало быть, побудем тут еще? - спросил Бэйр.
     Все согласно закивали.
     - Побудем тут еще? - эхом откликнулся Лисле, искоса глядя на старого солдата, и заиграл.
     Но мелодия была так печальна, а солнышко до того ярко и призывно светило, что сперва Сокол, а потом Лангель и Бэйр потихоньку удалились, оставив Росса приглядывать за бесчувственными друзьями.
     Вскоре соратники Варо все вновь собрались вместе. Сразу же после полудня к дому Магары приблизилась целая делегация. Тут были и Ротар, и ныряльщик Рэйн, и Линтон, и еще один бариец по имени Тагила. Все тотчас поняли, что гости явились по важному делу. Деликатно осведомившись о здоровье больных, Ротар вкратце рассказал о беседе советников с барийскими делегатами.
     - Господа, - начал советник, - обдумав то, о чем поведал мне Линтон, и сопоставив его сведения с вашими, я заключил, что настало время Тревайну вступить на тропу войны. Признаюсь откровенно, что когда прежде Варо и Бростек рассказывали мне о налетах людей-ножей, я не понимал, каким образом это может отразиться на судьбе нашего города. Искренне надеюсь, что вы простите мне подобную близорукость, ибо теперь совершенно ясно, что и Левиндре, и Бари подвергаются страшной опасности, и граждане Тревайна не имеют более права оставаться в стороне. Тот факт, что этих сверхъестественных затмений из кратера не видно, должен настораживать. Пока нельзя с уверенностью сказать, является ли Тревайн спасительной гаванью или же, увы, мишенью черных магов, но в любом случае настало время действовать.
     Путешественники переглянулись. Они уже и не чаяли услышать ничего подобного из уст влиятельного чиновника. И пусть это член Совета Тревайна, а не член Картеля, но лиха беда начало.
     - Однако наших ресурсов явно недостаточно, - продолжил Ротар, словно прочтя их мысли. - Всем нам известно, что у власти в стране стоит Картель. Именно у Картеля есть и люди, и деньги, и оружие - словом, все необходимое для широкомасштабной операции, которая, вне сомнений, потребуется в интересах нашего общего дела. Посему я предлагаю сформировать объединенную делегацию и направить ее на ежегодное заседание Картеля в Мэнтри, которое состоится на следующей неделе. Сам я представлю там общину Тревайна, Тагила и лейтенант будут говорить от имени Бари. Линтон и остальные барийские гости останутся здесь по причинам, которые мы обсудим чуть позднее. Считаю справедливым, чтобы по крайней мере один из воинов Варо сопровождал нас. Ведь именно вы непосредственные свидетели происходящего, посему ваше слово будет иметь наибольший вес. - Ротар умолк и поднял обе руки, предупреждая возможные возражения. - Мне известно, что Варо и Бростек уже пытались воздействовать на Картель, и, к сожалению, безуспешно, но доказательств серьезности положения у них тогда было много меньше. Настало время вновь попытать счастья. А в отсутствие вашего предводителя вы должны делегировать кого-либо из здесь присутствующих.
     - Бэйр! - немедленно предложил Сокол, и Ротар обернулся к старому вояке.
     - Вы тут самый старший, к тому же ранение в ближайшем будущем все равно не позволит вам сражаться. Все это вкупе делает вас идеальным кандидатом.
     - Я не желаю знать никого из членов Картеля! - мрачно, но веско заявил Бэйр. - Полагаю, и они не горят желанием видеть меня.
     Товарищи его были несказанно изумлены. Хотя они и знали, сколь сильна и глубока неприязнь старого солдата к Картелю, дело было слишком важным, чтобы отвергать такое предложение лишь на основании личных мотивов.
     - Не думаешь ли ты... - заговорил Лангель.
     - Нет! - оборвал его Бэйр, давая понять, что решение его бесповоротно.
     Наступила неловкая пауза.
     - Итак, кто же? - чуть погодя спросил Ротар.
     - Кто же? - повторил Лисле.
     - Лангель подходит более других, - сказал Бэйр.
     - Я? Но почему?
     - Потому, что ты человек выдержанный и здравомыслящий, - ответил солдат. - Если кто-то и сможет вытянуть хоть медный грош из этих отродий, так это ты. Кстати, - с невеселой улыбкой добавил он, - остальные наши либо чересчур горячи, либо слишком глупы для дипломатии.
     Райкер захохотал. Сокол только крякнул, а Росс с ухмылкой потупился.
     - Ты прав, о мудрейший, - ответил Вильман. - Мы все еще беспечные юнцы.
     Ротар же явно не знал пока, что и думать.
     - Бэйр прав, - сказал Лангелю Сокол. - Ты лучше прочих подходишь для этой грязной работенки.
     - Так вы согласны? - с видимым облегчением спросил советник.
     - Сдается мне, выбирать не приходится, - вздохнул Лангель.
     - Хорошо, - ответил Ротар. - Значит, дело можно считать улаженным.
     - А ты почему не едешь в Мэнтри, Линтон? - спросил новоявленный эмиссар.
     - Мы обнаружили, что Тревайн куда более загадочное место, нежели прежде полагали, - принялся охотно объяснять бариец. - В озере, на глубине, есть резной камень, а на нем точнейшая копия того самого знака, что на подвеске, которую дал нам в дорогу наш волшебник.
     Он распинался бы и дальше, но Ротар прервал его.
     - Первым его обнаружил Рэйн, - сказал он. - Пусть он обо всем и расскажет.
     Ныряльщик послушно поведал о том, как они с товарищами обнаружили под водой странную скалу, как очистили ее от водорослей и заметили высеченный на ней загадочный знак в виде четырех соприкасающихся колец.
     - Магара потом ныряла вместе с нами и смотрела, - продолжал Рэйн, - но поняла не больше нашего. Одно не подлежит сомнению: камень очень, очень древний. Теперь нам стало известно, что это знак света древних мудрецов, но пока это все.
     - И этого вполне довольно, чтобы утвердить меня в намерении остаться здесь, - подхватил Линтон. - Мы прибыли в нужное место.
     - И что ты собираешься тут делать? - поинтересовался Сокол.
     - Возможно, какое-то время - ничего. Но совершенно очевидно, что мы должны быть здесь.
     - А еще там что-нибудь есть? - спросил Лангель у ныряльщика.
     - Магара заметила возле скалы кристалл «Опадающие листья», - сказал Рэйн. - Мы достали его и подарили ей. Не понимаю, какое это имеет отношение к делу.
     - Где он теперь? - спросил Сокол.
     Ротар объяснил, что такие кристаллы рассыпаются, стоит извлечь их из озера.
     - Стало быть, и это нам не поможет, - откликнулся Бэйр.
     - Итак, нам известно лишь, что на глубине находится древняя скала, - подытожил Вильман. - И что это нам дает?
     Никто не мог ответить на столь прямо поставленный вопрос. Единственным оптимистом оказался Линтон.
     - Уверен, вскоре все прояснится.
     - Трепетно надеюсь, - хитренько прищурился Райкер. - Пока же дело темное, и это меня раздражает...
     - А не может эта штука в озере иметь какое-то отношение к исчезновению Лисле? - спросил Росс.
     - Нет, - ответил Рэйн. - Нырни он в одиночку на такую глубину, вне всякого сомнения, утонул бы. В том месте нет воздушных карманов, где можно переждать и отдышаться. Ничего там нет. То, что сделал этот паренек, попросту невозможно.
     Все взглянули на юношу.
     - Кто знает, что возможно, а что невозможно для Лисле? - задумчиво произнес Бэйр.
     Лангель остаток дня и часть вечера провел за беседой с Ротаром и Тагилой, а потом присоединился к друзьям, бражничающим у Ньюберри.
     - Кто сейчас приглядывает за Лисле и остальными? - недоуменно спросил он, увидев всех пятерых своих друзей за столиком.
     - Иро и один его дружок, - радостно объяснил Вильман. - Так что у нас есть возможность отпраздновать твое новое назначение как подобает. Отведай-ка вот этого. - И он налил в стакан вина.
     - Откуда у вас столько денег? - изумился Лангель.
     - Ты в своем репертуаре, наш казначей! - поддразнил его Сокол.
     - «Друг Магары» - это здесь почетное звание, - объяснил Вильман. - Ясно, что не одного Бростека эта девица задела за живое...
     - К тому же, - добавил Сокол, - поскольку ты теперь доверенное лицо Ротара, то должен знать, что все мы гости Совета Тревайна.
     - В таком случае налей мне еще вина, - улыбнулся Лангель. - К тому же мне самое время запастись кое-какими припасами!
     - Вот это я понимаю! - одобрил Вильман.
     - Ну и как тебе Ротар? - поинтересовался Бэйр.
     - Внушительная фигура, - серьезно ответил Лангель. - Пусть временами и кажется, что он чересчур много болтает, но сразу понимаешь: этот, если захочет, то и гору с места сдвинет. В Мэнтри уже отправлены нарочные, а он все подробнейшим образом обсудил со мною и Тагилой. И если нам в конечном счете так и не удастся хоть что-нибудь вытянуть из Картеля, я буду очень удивлен. Мы отправляемся в путь завтра поутру.
     - Знаешь, забавно вдруг обрести союзников в барийцах, особенно если вспомнить, кем мы их считали! - задумчиво сказал Райкер.
     - Жизнь вообще штука странная, - заявил Лангель, поднимая стакан.
     Это его изречение очень напоминало тост.
     На следующий день, простившись с Лангелем, друзья возвратились в домик Магары. Росс горевал, ибо состояние его брата ничуть не улучшилось, Лисле все еще грустил... Самое время было как-то скрасить существование.
     - Теперь, когда нам так и так дожидаться Лангеля, - сказал Сокол, - мы вполне можем расслабиться и вволю насладиться жизнью.
     - Я намерен отправиться наверх, - тотчас же заявил Райкер. - Давненько я не охотился! В этом благословенном местечке не слишком сладкая жизнь для охотника.
     - А я считаю, что нам надо держаться вместе, - возразил Бэйр. - Может статься так, что придется действовать очень быстро.
     - Попроси Рэйна, пусть покажет тебе свои остроги и гарпуны, - предложил Вильман компромиссный вариант. - Только не приближайся ко мне с этими штуковинами, когда я пойду купаться!
     К вечеру ветер стих и стало еще жарче. Все с любопытством наблюдали за ныряльщиками, которые как по команде торопливо вытаскивали свои лодки на берег.
     - Чего это они? - спросил Сокол.
     - Почувствовали приближение штиля, - объяснил Бэйр. - Такие дни здесь называют «зеркальными», и никому не дозволяется тревожить водную гладь.
     - С чего это вдруг? - спросил Вильман, подходя к самому краю сходней и глядя на воду.
     - Да, странное местечко, - изрек Райкер. Из домика на цыпочках вышел Лисле. Лицо его было на удивление серьезным. А поверхность озера уже сделалась гладкой, словно стекло.
     - Ни ветерка, - тихонько пробормотал Вильман. - Невероятно. Наверное...
     Но никто так и не узнал, что он собирался сказать, потому что в тот самый миг Лисле внезапно и очень сильно толкнул его в спину. Вильман головой вниз полетел в воду и исчез.
     
    Глава 34
     
     Хьюитт вот уже два дня кряду и пальцем не шевелил, только глядел на серый туман. «Десять дней! - вдруг дошло до него наутро. - Я здесь уже целых десять дней! Почти целых две недели!»
     Это казалось невероятным. А при мысли о том, что Магара там, где-то в этом непроглядном тумане, вот уже целых десять дней, он чуть не сходил с ума.
     Музыкант выполнил свой обычный утренний ритуал - умылся, перекусил, потом принялся упражняться на скрипке. Но думал он совсем о другом. Накануне кое-что нарушило привычный ритм его однообразного бдения.
     Вчера утром он по своему обыкновению музицировал и вдруг изумленно осознал, что его музыке вторит человеческий голос. Кто-то пел, притом пел изумительно. Он не прерывал игры, ломая голову, откуда раздается голос. Но вот из укрытия показалась Селия. Смущенно улыбаясь, она приблизилась к Хьюитту.
     - Ты прекрасно поешь, - похвалил восхищенный музыкант.
     Он был искренне удивлен, ибо никак не ожидал, что у этого хрупкого и истощенного создания может обнаружиться столь изумительный голос.
     - А ты прекрасно играешь, - мечтательно произнесла женщина. - Ты напомнил мне об одном человеке...
     Магара успела поведать Хьюитту печальную историю Селии, и теперь он догадался, что женщина говорит об отце Лисле. Его очаровала эта грустная повесть, и он подумывал, не написать ли ему песню об этом.
     - А ты знаешь «Вечно цветущую розу»? - спросил он.
     - О конечно! - воскликнула Селия, словно дитя, хлопая в ладоши. Хьюитт еще раз изумился тому, какие худенькие у нее руки. - Когда-то это была любимая моя песня!
     Хьюитт заиграл, а женщина запела. На какое-то время молодой музыкант позабыл и про Магару, и про туман... Он лишь наслаждался дивными звуками своей скрипки и чистого голоса.
     - А ты пела для Лисле? - отважился спросить Хьюитт.
     - О да! Все время, - ответила Селия с печальной улыбкой. - Его теперь нет...
     Хьюитт не стал с нею спорить. Ясно было, что Селии удалось обрести душевный покой, и тревожить его он не намеревался.
     - Ну, мне пора, - вдруг заявила она. - Огни близятся... - И с этими словами женщина поспешила прочь.
     - Где это? Когда будет? - крикнул он ей вслед.
     Но Селия не ответила. Хьюитт пошел было за нею, но вовремя опомнился. Пусть эта безумная тешится иллюзиями, решил он.
     Но вчерашнее затмение взволновало его куда сильнее, нежели встреча с отшельницей из Неверна. Оно не походило ни на одно, когда-либо виденное им прежде. Темнота не была кромешной, а неправильной формы солнечная корона казалась двухцветной - в ней непостижимым образом соседствовали, не смешиваясь, яркий желтый и иссиня-пурпурный цвета. Цветные сполохи то и дело озаряли темное небо, словно солнечные лучи дробились в глубине гигантского бриллианта. Зрелище завораживало, и Хьюитт залюбовался бы этой красотой, если б не знал, каковы будут последствия...
     Он силой заставил себя развернуть панно, мысленно твердя, что должен, должен, должен сделать это... Все оказалось куда ужаснее, чем он предполагал. Незначительные перемены, замеченные им в прошлый раз, теперь приобрели масштаб катастрофы. Из радуги бесследно исчезли желтая и темно-синяя полосы, остались лишь оранжевая да фиолетовая, да и те выглядели зловеще. Летнее солнце совершенно померкло, и теперь три четверти дивного пейзажа погрузились в полумглу. А черный кружок на весеннем солнце увеличился и закрывал теперь треть диска...
     Еще одна перемена была столь разительна, что Хьюитт, как это ни парадоксально, поначалу понять не мог, в чем она состоит, а когда понял, то у него сдавило горло. С трех пейзажей, где солнечное затмение стало уже полным, исчезла женщина; оставалась лишь девочка на весеннем лугу. Но и та выглядела совсем по-иному - не бегала больше по саду, охваченная счастьем, а сидела подле надгробия. Ее фигурка совершенно загораживала теперь высеченную на камне надпись. Девочка казалась одинокой, всеми покинутой. Хьюитту даже померещилось, будто по щекам ее сбегают прозрачные слезинки...
     Пейзаж же представлял собой нечто ужасающее. Лишь немногие из зверей и птиц уцелели. На заснеженной равнине выли волки, да тявкала лиса на весенней траве, подняв морду к небу. Клыки зверя были обагрены кровью, а передние лапы прижимали к земле останки полурастерзанной жертвы. Исчезли кролики, гуси, зимородок и почти все уточки. А осенний лебедь лежал мертвый на опавшей листве, более того, тело его успело превратиться в бесформенный комок гниющей плоти, кишащей белыми личинками, лишь кое-где покрытой посеревшими перьями. Уцелевшие же уточки были едва живы - глаза их подернулись белой пленкой, оперение потускнело, клювы приоткрылись, словно птицам не хватало воздуха...
     Умерли почти все деревья и растения, лишь на весеннем пейзаже несколько чахлых кустиков еще цеплялись за жизнь. Летняя картинка, недавно почти не тронутая распадом, теперь являла собой безжизненную пустыню. В обмелевшем ручье текла не вода, а какая-то мутная грязная жижа, а в протухшем пруду плавали брюхом вверх дохлые золотые рыбки.
     Фонтан задушили грязно-бурые водоросли, которые тоже словно на глазах гнили, усеивая бесформенными комками серые камни. На осенней картинке земля усыпана была плодами и ягодами, которые, впрочем, уже нельзя было распознать - сочная мякоть превратилась в отвратительную пузырящуюся массу. А на зимнем пейзаже все еще дымились обугленные деревья...
     Даже весна не была по-прежнему радостной и полной жизни - берега ручья уже подернулись тиной. Если панно и впрямь являлось зеркальным отражением магического сада, то часы Неверна были сочтены. «Что же мне делать? Ведь Магара все еще там, в волшебном саду!» - в отчаянии думал Хьюитт, скатывая холст и в ужасе пряча его подальше, будучи не в состоянии более на него глядеть.
     Минула еще одна ночь, и настало время вновь взглянуть на наводящее страх панно. Сердце Хьюитта замирало в тягостном предчувствии. Однако хотя на картину и нельзя было взглянуть без дрожи, никаких изменений за ночь в ней не произошло. Благодарный судьбе за эту малость, музыкант поспешил вновь убрать панно.
     Взяв свою скрипку, он заиграл, не сводя глаз с колышущегося тумана, скрывавшего таинственный Неверн. Но чуткий слух его уловил вскоре некий посторонний звук. Поначалу ему показалось, будто под землей бьется сердце, однако, прислушавшись, он понял, что это стук конских подков.
     К нему приближались три всадника. Хьюитт издалека различил внушительную фигуру Варо, на светлых волосах которого играли солнечные лучи. Подле него ехал его ближайший друг и соратник, а рядом с его конем бежала серая Тень. Третьего всадника Хьюитт не знал, лишь мельком приметил развеваемую ветром черную волнистую гриву. Все трое казались мрачными и решительными.