МАТЕРИАЛЫ ЖУРНАЛА "РОКСИ"
Из рецензий на концерт 
"... Да, концерт был попросту поганый... Когда отдернулся занавес, Цой, Рыба, новый соло-гитарист и новая ритм-секция сидели на сцене и смотрели в зал. Пересидели секунд на тридцать, потом встали и разбрелись по сцене. Басист взял в руки инструмент и стал играть на нем, не обращая внимания на то, что его усилитель не включен. Из зала видно было, как Михаил Васильев, пригибаясь как солдат под обстрелом, пробрался на сцену и включил злополучный усилитель. Басист же этого не заметил. Вдобавок у Рыбы на середине первой же вещи лопнула, простите, ширинка, и внимание женской половины зала было, естественно, приковано в нему. Цой раз пять ходил по сцене утиным шагом Чака Берри, как будто ничего другого не видел. Гитарист Каспарян ухитрился вставить рок-н-ролльный запил в песню "Алюминиевые огурцы" (кто слышал -?!), а из "Битника" сделать нечто танцплощадное. А вот новые песни Цоя были еще лучше, чем предыдущие, - "Троллейбус на восток", "Последний герой" - хиты!" 
"Рокси" N 6, 1983 г. 

Из интервью с Лешей Рыбиным 
Рыбин: Понимаешь, у нас с Цоем был договор - он занимается творческой стороной дела, в которую я не лезу особенно, а я занимаюсь всей административной стороной, то есть договариваюсь там со всеми, ну, насчет концертов, привожу музыкантов всяких, а уж Витька сам решает, нравятся они ему или нет. 
"Рокси": Что же нарушило такую идиллию? 
Рыбин: Мы катались в Москву, нас там полюбили, вроде... Я как-то случайно песню написал, "Звери" называется, Артему она очень понравилась. Потом появилась Марианна, Виктор включил ее в группу - в качестве гримера, костюмера, или там кого... Ну и... делить все пришлось на троих... В общем, к концерту все было уже довольно скверно. А после концерта выяснилось, что Цой не хотел играть с этими музыкантами и т. д. и т. п. Потом уже, летом, Цой как-то сказал мне: "Знаешь, в одной группе не должно быть двух лидеров". 
"И Рыба, и мясо". "Рокси" N 6, 1983 г. 

Из статьи "Расклад-84" 
"Уместно будет к открытиям фестиваля отнести также и КИНО. Они уже больше года не выступали, да и раньше-то не слишком баловали ленинградских рок-фанов концертами, а совершали время от времени победоносные набеги на Москву. Их теперешний триумф подготовлен долгой работой, ходящими по рукам студийными записями и фактом существования Цоя, от которого нельзя было рано или поздно не ожидать чего-нибудь в этом роде. Состав КИНО изменился. Присутствие Тита придало команде оттенок звездно-профессиональной крутизны. Его мощный бас роскошно вписывается в очаровательный примитивизм Кино. Если раньше стиль Цоя мог казаться пробой сил, то теперь ясна сознательная ориентация на это направление. КИНО несколько напоминает зрелый Т. РЕКС - и ритмическим однообразием, и лаконизмом инструментальных партий, и запоминающейся, навязчивой мелодикой. Музыка Цоя обладает завораживающим магнетизмом, она втягивает в себя, забирает. В каком-то смысле, по эмоциональному воздействию, что ли, ее можно назвать роком старого типа. Далеко не все фаны старого закала реагируют на КИНО всерьез; они, ворчливо сетуя на испорченность нравов, считают "Троллейбус, который идет на восток", "Транквилизатор", "Безъядерную зону" и др. несерьезными заморочками зеленой молодежи. Что ж, пусть себе ворчат, мне их даже немного жаль, ведь время не за них... Прически коллег Цоя, песня "Прогулка романтика" и многое другое позволяют уловить несомненную близость КИНО к новейшим школам; весь же фокус заключается в том, что старые и новые школы гармонично сливаются. Выступление КИНО приятно шокировало настоящей рок-заводкой, свежестью и непосредственностью. Те, кто упрекает КИНО в примитивности, глубоко неправы, потому что находятся или в плену возрастного снобизма, или лжепредставлений о неоднозначном ныне понятии "профессионализм", и не могут отличить примитивизм как стиль от примитива. Вперед, КИНО, ждем следующей серии!" Анатолий Гуницкий. "Рокси" N 9. 1985 г. 

"Начальник Камчатки" 
"Записанный в студии Вишни, альбом КИНО "46", хоть Цой не собирался выпускать его в свет, сыграл роль в восприятии "Начальника". Здесь практически те же вещи, за исключением "Последнего героя", "Прогулки романтика" и еще трех вещей. Разница заключается в том, что на "46" Цой играл в две гитары с Каспаряном, а здесь все записано по полной схеме - с басом, барабанами и Гребенщиковым. Последний развернулся вовсю. 
Неудачней всего это проявилось в самой "Камчатке". Вместо тонкой, нежной, лиричной песни, согласующейся с голосом Цоя, и нестандартной мелодией на двенадцатиструнной гитаре, здесь на первом плане присутствует желание сделать нечто - "Дэвида Ино с Брайаном Бирном", а уж потом - о чем там, собственно, поется. Короче говоря - "Ну и пусть" (строчка, замененная по отношению к первоначальному варианту). 
Создается впечатление, что альбом было интересно записывать самим музыкантам, а вот слушать его... Не уверен, что им там самим все нравится. Кайфов, конечно, тоже много. Например, "В поисках сюжета..." было привычней слушать в другой аранжировке, но так, пожалуй, даже лучше. Следует отметить и колоссальный хит "Эй, кто будет моим гостем" с Курехиным на клавишах. 
С другой стороны, сейчас время новых звучаний, и этой точки зрения альбом выглядит очень современно. Тот факт, что он отличается от предыдущего альбома - вполне естественен. Никто не хочет стоять на месте, и вряд ли Цоя стоит упрекать в этом. Не следует также упускать из виду, что вся критика по поводу того, что вещи-то, дескать, старые, только сыграны по-новому, имеет смысл для человека, который живет в Ленинграде, шляется на все концерты Цоя - акустические и электрические - и слушает все записи, впадая от этого в некоторую заснобленность. Для всех остальных (а их больше, много больше) этот альбом - отличный подарок, потому что вещи на нем собраны просто прекрасные." 
Б. Хрюндгофер. "Рокси" N 7, 1984 г. 

Из статьи "Питер ин рок" 
"...Кто-то хорошо сказал: "Цой все время поет одну и ту же песню, но зато какую!" В самом деле, в особой изобретательности Цоя не упрекнешь. Витя всегда был неплохим шоуменом и умел покорять зал, не делая ничего особенного. Теперь он изменил манеру сценического поведения и лихо пляшет в течение всего концерта, правда к концу немного устает, но все равно впечатление производит сильное. Да и на остальных "киношников" смотреть не скучно. И все-таки "одной" песни уже мало... Герой цоевских песен - неплохой парень. Нам хорошо знакома его нелегкая жизнь, мы знаем о ней почти все. Он постоянно курит и сигареты, и папиросы. Он любит гулять по ночам, тоскует по Черному морю, не очень доверяет электричке, зато с удовольствием совершает прогулки в метро: он может, чтобы обрести душевное равновесие, разобрать приемник, не прочь выпить. Сумбурность поступков, склонность к рефлексии, самосозерцанию, неуверенность в завтрашнем дне позволяет назвать его романтиком и мечтателем, не очень уверенно себя чувствующем в хаосе городской жизни. Поэтому он, как и положено романтикам, предпочитает ночную пору, когда можно быть спокойным от суеты отупляющего быта. Совсем как у Достоевского, только троллейбусов тогда не было. 
Когда я думаю о КИНО, первая ассоциация, которая у меня возникает - огромный вопросительный знак. Я уважаю навязчивую, мучительную, почти маниакальную потребность Цоя задавать вопросы самому себе, для этого нужен талант души и мужество. Не каждый способен сомневаться, тот, кто не испытал искушения сомнением - еще не жил, дух его не пробудился. Но нельзя же вечно находиться под знаком вопроса - должно придти время ответов. Вопросы, конечно, останутся, только они станут совсем другими". 
Старый Рокер. "Рокси" N 9, 1985 г. 

Из статьи "Мартовские ИДы-85" 
"... КИНО убедительно доказало, что суть живой рок-музыки - в обмене энергией с сидящими в зале. Это был лучший концерт КИНО, который я видел и слышал. То, что Цой делал на сцене - было какое-то языческое волхование, рок-колдовство. Многие из его приемов - повторение одной и той же фразы под мерный и достаточно простой ритм, все его распевки - "а-а-а-а-а", "у-у-у-у" - классическое шаманство. В прежние времена это называлось "камлание". Алек Зандер. "Рокси" N 9, 1985 г. 

Из рецензии на альбом "Это - не любовь" 
"... Недавно я беседовал с одной почитательницей русского рока. Ей альбом КИНО не понравился. "Цой же сам говорил, что не умеет петь о любви и цветах, а если он поет, значит, он врет", - заявило это создание с честными глазами. И я понял, что для нового поколения "любовь и цветы" - это поцелуй в щечку, букетик в зубы и последующий поход в кинотеатр, не далекий шестьдесят восьмой, связанный с волосатой идеологией хиппи. 
Действительно, наверное, Виктор не умеет, да и не хочет мыслить так, как это было 17 лет назад. Сейчас другое время, и та философия выглядит или наивностью, или ложью при несомненно достойном ее месте в истории. Не говоря уж о том, что, в отличие от других наших лидеров, за Цоем не стоит никакой монументальной тени той эпохи типа Дилана, Марка Болана или Дэвида Боуи. Корни творчества Цоя покоятся именно в нашем образе жизни. 
В музыкальном отношении "сюжет для новой песни" КИНО нашло удивительно здорово. Термин, которым я бы определил этот саунд - "новый ВИА". Уместно было бы сказать несколько комплиментов оператору Вишне, который, несмотря на спартанские условия, добился неплохих результатов, особенно при записи драм-компьютера. На том же "45" он звучал просто отвратно. 
Что касается текстов, то они, я думаю, будут понятны в любом городе, ибо это очень городской альбом. Комментировать их смысла, наверное, нет, так как они очень конкретно-ситуативны. Другое дело, что в абсолютно бытовых ситуациях Цой находит такое количество нюансов, столько иронии, вторых и третьих смысловых пластов, что, конечно, передавать их словами просто невозможно. Виктор и передает их голосом, интонациями или так, как это сделано в концовке "Уходи". А уж почувствовать это каждый волен в меру своих возможностей и опыта. Можно посетовать на не совсем удачную в энергетическом смысле запись "Безъядерной зоны", впрочем, она относится, скорее, к "концертному" типу песен; на искусственный "оживляк" "Саши" при помощи обратной записи и всхлипываний в конце, но это не меняет отношения к альбому, как к очень светлому и веселому. Приятно также, что заглавный номер стал полновесным поп-стандартом - СЛМР вовсю играет его на танцах. 
Короче, тем, кто решил выпить уксусной кислоты на почве любовных неудач, я рекомендую немедленно сесть и послушать этот альбом, а всем остальным пользоваться им в моменты душевных кризисов, очень оттягивает." 
Саша Скриман. "Рокси" N 19, 1985 г. 

Из статьи "Золото на голубом" 
...Неудачное выступление КИНО для меня все еще остается загадкой. В чем-то это можно объяснить тем, что на первых полутора вещах в зале горел свет и Виктору это сломало настрой, в чем-то тем, что он позволил себе сломаться, чем-то - усталостью публики от ЗООПАРКА, ИГР и АУКЦИОНА. Сидящие в зале понимали, что все идет правильно, все идет как надо, и.. ничего не могли с сбой поделать. КИНО, всегда бравшее зал эмоциональным напором прорванной энергетической плотины, к середине концерта этот напор потеряло, будто воды за стенкой дамбы не хватило. Черт его знает, что произошло, но приз за лучшие тексты Цой получил совершенно заслуженно. "Марш мира", "Перемены". "На улицах снег" - великолепные тексты. Да и музыкально очень здорово. Такое впечатление, что Цой, пройдя через разные заморочки, вновь вернулся к простоте и душевности "45" только на более высоком уровне. 
Как и раньше, в Кино один приличный музыкант - это Игорь Тихомиров из ДЖУНГЛЕЙ, играющий на басу вместо Саши Титова (наверное, это уже КИНО-традиция). Среди знатоков высказывались подозрения, что он относится к работе в КИНО серьезнее, чем Титов. Для "уравновешивания" Игоря и сохранения нежно любимого музыкантами бардака, "киношники" были вынуждены пригласить сразу двоих - "Африку" Бугаева, исступленно колотящего по перкуссии, и клавишника, наверное, идейно близкого "выдающемуся" гитаристу Юре Каспаряну, имя которого установить не удалось. Вдвоем с Юрой, мастером трехминутных запилов на двух нотах, они устроили в конце выступления нечто какофоническое. Впрочем, это единственное тяжелое место, а в остальном же впервые интереснее и приятнее слушать запись, чем вспоминать о концерте. 
Алек Зандер. "Рокси" N 11, 1986 г. 

Из рецензии на альбом "Ночь" 
"Прослушав альбом в первый раз и заснув примерно на песне "Звезды останутся здесь", я разжился адским эпиграфом: "Ночь" шуршит над головой, как вампира черный плащ..." и кровожадно принялся за анатомирование незатейливой и невдохновляющей музыки. Затем ту же операцию я собираюсь проделать и с текстами, но вместо этого я вдруг задумался о Цое, о КИНО и возникло огромное "почему?", распавшись на десяток маленьких "почемучек". Почему альбом КИНО не добавил славы своим создателям? Почему незнакомые с Кино люди, заслышав голос Цоя, начинают махать руками: выключай! Почему, наконец, удачные номера озаряются на альбоме новым сиянием? И многие другие вопросы. Когда я по косточкам перебрал весь альбом, получилось следующее: 
1. "Видели Ночь". Романтическая целомудренная песня. В финале притопленный саксофон не в силах одолеть выделенные голоса, из-за слабого инструментального фона песня так и не получает яркого завершения. 
...3. "Твой номер". Ужасный раздражающий вокал, физически почти не воспринимаемый. Словно самого певца тошнит от песен: "И эта лунэ-э-ээ..." Размазанное гитарное соло. Жидкий фальцет в хоре выявляет голосовую беспомощность группы. 
4. "Танец". Как-то очень уж фальшиво для цоевского героя "родное окно". Вряд ли это всерьез. Зато лаконично и выразительно: "Мокрые волосы взмахом ладони - назад!". Фраза "капли дождя лежат на лицах, как слезы", поддержанная клавишами, выделяется на фоне песни да и всего альбома хорошим звучанием, пластичностью, темборовой живостью. 
...6. "Последний герой". Темп такой, словно Цой спешит поскорее пересказать содержание, уже всем известное... Припев никак музыкально не выделен. Гитарное соло - словно происки начинающегося от гитариста, желающего влезть в любую щель, в басовый финал, как наглядный урок маститого маэстро: так-то, сынуля. Очень беззубая и ненужная версия хорошей песни. 
...8. "Анархия". Ситуация обрисована зримо. Приятно, что автор не вульгарно-критически относится к симпатичным шалопаям, разыгравшим совместно с представителем доблестных сил (тоже, кстати, по-своему милым и к тому же не безразличным к судьбам молодого поколения - "Кто ваша мама, ребята?) яркое уличное представление. Ну, а условный конфликт, возникший в последнем куплете, вполне разрешается музыкально в мажорном финале. 
...10. "Игра". Прекрасен дуэт - щемящий, тоскливый, протяжный: "Завтра утром ты будешь жалеть, что не спал..." А Цой-то, оказывается, умеет петь. Трогательный, смутно-ассоциативный текст с нулевой динамикой, но блестящей точкой: 
Только капля за каплей из крана вода. 
Только капля за каплей из времени дни. 
Ты пойдешь рубить лес, а увидишь лишь пни... 
Вечное противоречие - хармсовский чудотворец, не совершивший ни одного чуда. 
11. "Мы хотим танцевать". По содержанию это заглавная песня альбома. Строки из этой песни, без сомнения, войдут в любые книги и энциклопедии о русском роке в качестве эпиграфа и иллюстраций его целебного социально-критического начала. Концовка: фраза "мы хотим танцевать" повторяется в финале восемь раз с такой заразительной равномерностью и прямолинейностью, что хочется крикнуть: "Витя, не поверю, что так хотят танцевать!" 
Вряд ли стоило называть альбом "Ночь" - это название хоть и удобно своей абстрактной силой и безответственностью (подходят также "Кухни", "Игра", "Дождь", "Утро", "Звезды"), но привело Цоя к дурной попытке забить альбом в надуманную тенденцию. Стремление к полной свободе духовных перемещений, к искреннему всплеску лучшим образом могло выразиться формулой "Мы хотим танцевать." 
Музыка Цоя обладает огромной подспудной мощью, но тот словно боится, экономит внутреннюю энергию, чтобы себя не порастратить. Однако я благодарен Виктору за ту работу, которую он вынудил меня проделать по поводу "Ночи" - я научился слушать и понимать его". 
В. Терещенко "Рокси". N 11, 1986 г. 

Из статьи "Данный момент" 
"КИНО - лучшая группа сезона, как мне кажется. Два классных концерта за сезон. Раньше я хохотал, как зарезанный, когда мне говорили, что Каспарян - крутой гитарист. Теперь я сдержанно улыбаюсь. Шутки шутками, а звук его гитары - это определяющий звук КИНО (естественно, при качественной работе ритм-секции). Одна из немногих групп, имеющих хит за эти полгода: "Следи за собой". Да и фарцуют они не как мальчики с Невского: Юра Каспарян и Джоанна Стингрей подали заявление в ЗАГС, и 6 апреля должна состояться свадьба. Впрочем, может быть у них и любовь, а я лишь упражняюсь в цинизме? Как бы то ни было, Джоанна никак не может получить визу. Говорят, что это интриги Стаса Намина, который, будучи в Америке, заявил, что никакого подпольного рока у нас нет. Есть, дескать, люди, которые просто умеют играть, а есть, которые не умеют. Вот группа С. Намина, например, умеет. Ну, а Джоанна с ним, естественно, не согласилась. Публично." 
Алек Зандер. "Рокси" N 12. 1987 г. 

Из статьи "Ночь со среды на понедельник" 
"...По моему мнению, одна из лучших программ фестиваля. Две гитары, два баса, два барабанщика. Четкий ритм и гитара Каспаряна, обозначающая мелодию, которую в основном ведет голос Цоя. И великолепные зрелые тексты - "Группа крови", "Легенда". В случае с КИНО жюри проявило некоторую сообразительность, отметив группу призом "За творческую зрелость". Публика же, естественно, новый имидж не схватывала - по опросам КИНО на последнем месте. Я уже писал об этом цикле восприятия - сначала нечто новое публике нравится; художник развивает эту данность и доводит до совершенства - публика жаждет еще и еще... И тут наступает некая развилка. Или рисковать успехом - отказаться от накатанного, но сохраниться как художнику, или идти на потребу, тиражировать достигнутое, рано или поздно надоесть и быть с наслаждением растоптанным недавними поклонниками. У меня колоссальное уважение к Виктору за то, что он хочет и умеет двигаться вперед. А цельность его программ последнего времени вызывает восхищение. То же относится и к умеренной концертной деятельности КИНО. "Луч меньше, да луч", - как сказал бы Гиперболоид инженера Гарина Фонарику майора Пронина." 
Алек Зандер. "Рокси" N 13. 1987 г. 

Из рецензии на альбом "Группа крови" 
"... Мне кажется, что КИНО записало свой лучший альбом и один из лучших альбомов отечественного рока. Дело не в том, что он мне очень нравится, а в том, что он поднимает наш рок на новую ступень. Я бы назвал ее ступенью мужественной гражданской ответственности при всей моей нелюбви к громким словам. 
То, что Виктор Цой - романтик и "последний герой", мы все знали давно. Но мне казалось, что после феноменального по свежести и музыкальной самобытности альбома "45" он стал немного "подкисать". "Ночь" и "Это - не любовь" при том, что и там были превосходные песни, в целом производили впечатление некоторой заторможенности, и я даже как-то печально назвал Цоя "остывшим метеоритом". Герой медлил, подобно Гамлету, и вот прорвалось! Такого "горячего" альбома не было давно. Он обжигает! 
Музыка прекрасна по своей мощи и чистоте. И отточенно проста. Ритм-секция, где Густав на этот раз играет на компьютере, что не помешало ему сделать барабаны удивительно живыми, а Тихомиров, как всегда, предельно четок, создает великолепный по крутизне горячий пульс альбома. Такой альбом, можно действительно назвать "Группа крови", в его жилах кровь, а не вода. Юра Каспарян практически в одиночку тащит музыку, а клавишные помогают в нужных местах создать фон. И, конечно, голос Цоя, в котором и сдержанная боль, и благородство, и пафос..." 
А. Житинский. "Рокси". N 14, 1988 г. 

Из рецензии на альбом "Звезда по имени Солнце" 
"... звезда" из тех альбомов, на которых сказать что-нибудь дельное можно будет лишь спустя какое-то время. Поэтому несколько мыслей. 
Динамичное начало немедленно подняло меня на ноги, хотя я уже забыл, когда последний раз танцевал. Тут же приятно ошеломил неожиданный характерно "волновой" звук клавишей и... Цой затягивает все ту же свою долгую песню, которую до сих пор мало кто понимает. Но что бросается в глаза - признанный певец ночи запел о том, что "есть еще белые-белые дни", и день как бы освещает альбом. Это очень важный момент. Да, ночь для нас - благодатное и плодотворное время, она уже давно дает нам надежный приют. Но день - сильнее. День - это обязательно Солнце. Ориентир на Солнце вообще исконен в русской народной традиции, и с этой точки зрения совершенно неудивительна русская народная распевная мелодика некоторых песен альбома... 
... А что касается той самой долгой песни Цоя, то сколько уж лет он твердит "одно лишь слово - верь!" 
А. Струков. "Рокси" N 15. 1990 г. 

ЖУРНАЛ "РИО" 
Все, кому когда-либо приходилось интервьюировать Виктора Цоя, наверняка согласятся с утверждением, что это нелегкая задача даже для самых опытных журналистов. Цой, как видно, относился к числу музыкантов, которые считали, что полностью высказываются в своем творчестве - в дополнениях и разъяснениях нет нужды, - поэтому на самые заковыристые вопросы можно было получить в лучшем случае односложный ответ. Этим, судя по всему, и объяснялось почти полное отсутствие диалогов с ним на страницах как официальной, так и независимой прессы. 
Поводом к настоящему интервью послужили итоги недавних опросов, проведенных группой социологических исследований журнала РИО: КИНО было названо лучшей группой сезона 1986/ 1987 гг. и лучшей группой 1987 г. Разговор возник стихийно, так же стихийно и продолжался, поэтому никаких глобальных вопросов рок-мироздания он не касался. Возможно, кому-то интервью поможет лучше представить внутренний мир этой едва ли не самой популярной группы ленрока. Возможно, кому-то он покажется чересчур прямолинейным и неглубоким. Возможно... Но мы сделали все, что могли - пусть кто может, сделает лучше. 
Со стороны РИО в разговоре принимали участие: А.Астров (Куйбышев), В.Андреев, А.Бурлака, Г.Казаков (Казань). Всем спасибо! 

- Витя, первый вопрос будет такой. Согласно опросу экспертов, который проводился в Ленинграде, группа КИНО стала абсолютным лидером советского рока сразу в двух категориях - сама группа названа лучшей группой года, а песня "Следи за собой", соответственно, - лучшей песней года. И все это несмотря на то, что у вас в Ленинграде в прошлом году было всего два концерта. Как ты можешь объяснить этот феномен? 
- Не знаю. Мне только странно, что "Следи за собой". Эта песня ни в какой альбом не входит. А почему так - я не знаю. Думаю, что большую роль сыграл новый альбом (Группа крови" - Ред.). Иначе просто непонятно. 

- Как ты сам оцениваешь этот альбом? 
- Наверное, он лучше, чем все остальные. Во всяком случае, актуальнее. Но в нем тоже есть очень много погрешностей. Мы, может быть, и хотели бы его переделать, но потом подумали и решили, что если постоянно переделывать одни и те же песни, то... Понятно что ... 

- Вы сами его писали? 
- Писали сами, а сводили у Леши Вишни. Писали в жутких условиях вот на такой магнитофон, как у вас, чуть получше. Но тоже на обычную "четвертую" скорость, на такие же кассеты. 

- Чем все-таки вызвано то, что в последнее время КИНО так редко выступает? 
- Вызвано это тем, что я снимался в кино. Это отняло массу времени, и поэтому выступать у меня не было никакой возможности. Я приезжал в Ленинград время от времени. Самый длинный срок - на две недели. И мы все эти две недели доделывали альбом. Смикшировали его, и я сразу в тот же день уехал. 

- Может быть ты немного расскажешь про фильм? 
- Ну, я не знаю... Думаю, он скоро появится... 

- А это вообще будет интересно? 
- (Долгое раздумье). Мне очень трудно так однозначно сказать. 

- Он имеет какое-нибудь отношение к року? 
- Нет, никакого. За исключением музыки. Но музыка вся за кадром - в кадре я не пою. 

- А музыки в фильме много? 
- Я записал полчаса. Сколько из нее войдет - я не знаю. 

- Кто еще в нем снимался? 
- Петя Мамонов. 

- Он тоже поет? 
- Он тоже не поет. Мы там не поем. Мы - актеры 

- Как фильм будет называться? 
- Мы сейчас все думаем - не можем придумать. 

- Кого ты играешь в фильме? 
- У меня там самая главная роль - поэтому это и отняло так много времени. Я там такой же совершенно, как здесь. Даже так же одетый. Ну, герой, настоящий, положительный. Хамоват, правда, но этим, я думаю, даже симпатичен. 

- В связи с тем, что у вас так давно не было концертов, поползли слухи, будто КИНО распалось. Нам бы хотелось чтобы ты, так скажем, успокоил наших читателей. 
- Нет, ну, это, конечно, неправда. Просто вот что получилось - стоило мне приехать в Ленинград, как Юрик (Каспарян) уехал на два месяца в свою Америку - опять мы не можем функционировать. Единственное, что мы успели, - сыграть четыре концерта на этой "Ассе" в Москве. 

- Ты мог бы определить концепцию КИНО как группы. Например, мы в журнале своем писали, что КИНО напоминает хорошо настроенный аппарат, где все части подогнаны и идеально соответствуют этому аппарату. 
- Ну я могу, конечно, сказать, что КИНО - это образ жизни и так далее... (Общий смех.). 

- Но в других "образах жизни" есть какие-то внешне проявляющиеся шероховатости, может даже конфликты, трения. У вас есть? С виду, по крайней мере, КИНО производит впечатление абсолютно цельного механизма. 
- Всегда есть конфликты, потому что ведь все ленивые очень и больше всего хотят развлекаться, а не работать. 

- Чай и лень - синонимы? 
- Нет. Но мысль, конечно, очень хорошая. 

- Витя как ты считаешь, чего в вашей музыке больше: естественности или продуманности? 
- Не знаю. У нас в группе у всех какое-то чутье - когда я прихожу и показываю новую песню, мы начинаем о ней думать - что должен играть бас, что гитара и так далее. И когда, например Юрик предлагает вот такую-то партию, как правило, раздается несколько голосов - "это классно", "это лажа", "этого мы играть не будем"... Просто мы стараемся сделать так, чтобы нам всем это нравилось. Но пока не всегда получается. 

- Как ты объясняешь заметный прогресс Юры как гитариста? Просто в глаза бросается. 
- Не знаю. Я, как только с ним познакомился, сразу понял, что это человек, который является моим единомышленником. Единственное, он тогда не очень хорошо умел играть, но это настолько ничего не значит... Он очень мелодичный человек. Он действительно прогрессирует. 

- Зачем тогда понадобилось вводить в состав группы еще одного гитариста - Игоря Борисова? 
- Подружились просто. На самом деле это важно: когда гитара, бас-гитара, барабаны - группа очень бедно звучит, и поэтому я даже иногда брал гитару, а мне труднее выступать на концертах когда я с гитарой, - получается все статично. Поэтому нужен был второй гитарист. 

- А два барабанщика, это само получилось или изначально подразумевалось. 
- Все получается само собой. Только где сейчас Африка, я не знаю, и, по-моему, у нас сейчас один барабанщик. 
- Как дальше будет развиваться союз КИНО и Курехина - с одной стороны, и союз ПОП-МЕХАНИКИ и КИНО - с другой? 
- Очень сложно предсказать, как это все дальше будет развиваться. Я пока не знаю. 

- Оказало ли влияние слово "вино" на название группы - КИНО? Насколько случайно созвучие этик двух слов? - Наверное, оказало. Подсознательно. 

- Откуда взялось слово "бошетунмай"? Сам придумал? 
- Нет, не сам. Есть несколько разных версий возникновения этого слова. 

- А у тебя какая? 
- Классическая. Просто такое вот волшебное слово. 

- Что из западной музыки ты сейчас слушаешь? 
- Исключительно развлекательную музыку. Раньше, до последнего времени, я слушал независимые группы. Они все очень мрачные, занудные такие. Но, как показала практика независимость группы не всегда следствие ее хорошего качества. Не знаю, на самом деле, я не вижу сейчас ничего особенно интересного в западной музыке. Ни одной новой группы я назвать не могу. 

- Каждая рок-культура - битники, хиппи, панки - существует примерно десять лет. Сейчас, в 1988-м, поколение, начавшееся с СЕКС ПИСТОЛЗ в 1976 году в Англии, полностью выработано. Все, что могло в этой области рока появиться - появилось и развилось. Подходит время для чего-то нового. Как ты представляешь себе это новое? Видишь ли ты какие-либо зачатки его? 
- Ну, я не знаю. Сейчас по крайней мере, никаких хоть маленьких всплесков не видно. Мне-то другое непонятно: почему в 1990 году наши группы пытаются быть похожими на панков 75-го года, а то еще хуже - начинают играть хард. Почему они выбирают себе аналоги и прообразы? Вот это мне действительно непонятно. 

- А тебе хотелось бы, чтобы появились группы похожие на КИНО? 
- Нет. Мне хотелось бы, чтобы появились группы, не похожие ни на кого, чтобы все они были разные. 

- А тебя самого больше не обвиняют в подражании Гребенщикову? 
- Да вроде нет. 

- КИНО сейчас чуть ли не единственная у нас группа, песни которой можно спеть... 
- Не единственная. Вот КАЛИНОВ МОСТ - она мне как раз и понравилась тем, что ее песни можно спеть. 

- А в Ленинграде? 
- По-моему, Костя Кинчев пишет песни, которые можно спеть. Во всяком случае, раньше писал - я его давно не слышал. 

- Как ты относишься к тому, что в Ленинграде в последнее время возникла тенденция к появлению групп, у которых в творчестве мало музыки, но зато очень большое внимание уделяется социально-политической тематике песен? 
- Вот это меня всегда просто раздражало. Может быть, это и надо, но мне очень не нравится. Не нравится, что группы как-то размениваются. Очень похоже на... Существуют же роман и статья в газете. Статья, например, о "Семи Симеонах", которые угнали самолет. Сейчас ее все читают, вырывая друг у друга из рук. А есть роман... Роман - это художественное произведение, а статья в газете - это статья в газете. И вот, мне кажется, что в последнее время очень много групп, особенно в Ленинграде, почему-то занимаются публицистикой, а не написанием песен. 

- Но ведь рано или поздно появляются романы, которые написаны как бы с использованием этих статей. У того же Дос Пассоса. 
- Ну, это разные вещи. Газета - и есть газета. Она сиюминутна. Можно сделать коллаж из газетных статей, который будет отражением времени, который будет документом того времени, но это уже другое. И нужен человек, который его сделал бы. 

- Слушай, а тебе не кажется, что все это следствие того, что у нас произошел скачок от советской эстрады к собственно концептуальному року, минуя нормальную поп-музыку, лучшие образцы которой как раз "Восьмиклассница", "Когда твоя девушка больна". 
- Не знаю. Лично я стараюсь заниматься именно поп-музыкой, а не роком. 

- А ты не боишься, учитывая сегодняшнюю конъюнктуру, заявлять что, Виктор Цой занимается поп-музыкой? 
- Да, я занимаюсь поп-музыкой. Музыка должна охватывать все: она должна когда надо, смешить, когда надо, веселить, а когда надо, и заставлять думать. Музыка не должна только призывать идти громить Зимний дворец. Ее должны слушать. 

- А как ты оцениваешь в этом контексте ТЕЛЕВИЗОР? Что движет Борзыкиным - желание использовать ситуацию, рассчитывая на быстрый успех, или это у него от сердца идет? 
- Все помнят: Борзыкин начинал с песен. Потом он всех удивил своей смелостью, совершил ряд героических поступков, пел незалитованные песни и тому подобное. Это, конечно, всем симпатично очень, и мне в том числе, но при этом немножко пропали песни. Они немного стали похожи на эти самые газетные статьи. А у нас "Когда твоя девушка больна" - в ней есть шутка и самые простые рифмы, типа "кино - вино" - и больше ничего. 

- А ты не замечал, что у некоторых твоих песен появляются другие, часто полностью неверные трактовки. У тех же "Перемен" - песни в общем-то личной, обращенной к самому себе - возникла другая трактовка, превратившая песню в призыв типа "Дайте миру шанс". Не то, чтобы она повредила группе, просто у людей, которые ее раньше не знали, создался некий свой стереотип, собственно говоря, чуждый КИНО. 
- В общем, да. Так получилось: как только началась гласность - все как с цепи сорвались говорить правду. Это было очень популярно. А в наших песнях нет никаких сенсационных разоблачений, но люди по привычке пытаются и здесь найти что-то эдакое. И в результате "Перемены" стали восприниматься как газетная статья о перестройке. Хотя я ее написал давно, когда еще и речи не было ни о какой перестройке, и совершенно не имел в виду никаких перестроек. Конечно, это не очень хорошо, но я думаю и надеюсь, что в конце концов все встанет на свои места. 

- Какие отношения с телевидением? И, в частности, как тебя песня "Война" в передаче "Взгляд" как иллюстрация к Афганистану? 
- Я пробовал несколько лет назад иметь дело с телевидением - мы записали песню "Фильм". Позже сняли песню "Война". Они похожи, как братья-близнецы. Мы посмотрели эти ролики, и тогда я решил вообще не иметь дела с телевидением. 

- Еще есть ваши ролики на ТВ? 
- Есть пиратская запись с какого-то концерта "Алюминиевых Огурцов" под акустику. Она, по-моему, даже черно-белая. Еще песня "В наших глазах" лежит, ждет. Ну, сейчас они мне говорят. " Мы перестроились, у нас работают теперь одни профессионалы, у нас все отлично, мы сделаем такой-то ролик - просто"... Только что записали в Москве две песни, но, по-видимому, это будет то же самое, что и раньше. И поэтому пока с ними дела иметь не буду. А что касается передачи "Взгляд" - ну что я могу с ними поделать? С большим юмором отнесся. 

- Как ты оцениваешь КИНО в фильме "Rock around the Kremlin" 
- Ничего. Есть там такой здоровый элемент бардака. 

- Твое отношение к фильму "Рок'? 
- Не знаю. Слишком много там: "Глеб, ты хочешь писать?' 

- Картины ты давно рисуешь? 
- Давно. 

- И много нарисовал? 
- Довольно много. 

- Ты их сильно ценишь? 
- Очень. 

- А ты причисляешь себя к "новым художникам"? Ведь твоя картина сильно отличается от всех остальных на их выставке в ДК Свердлова, она совершенно другая. 
- Я не знаю. По большой просьбе друзей отдал одну картину на выставку и то боюсь за ее сохранность. Это шутка. 

- Какие картины ты больше всего любишь рисовать? 
- Иногда я рисую очень реалистические картины. Я учился рисованию, живописи десять или одиннадцать лет, поэтому я умею рисовать. Я знаю анатомию, как падает свет и все такое прочее, иногда рисую собирательные картины, как "История любви", которая и висит в ДК Свердлова. Мне больше нравятся собирательные картины, как некая вещь, которая имеет меньше отношения к академическому искусству. 

- Существует такой термин "неоромантика". Как ты сам считаешь, насколько существенна, насколько весома эта приставка "нео", во-первых, для направления в целом и, во-вторых, для работ КИНО? 
- Думаю, абсолютно несущественна. Просто очередная наклейка. Я всегда был очень романтичным молодым человеком, но я никогда себя никак не называл. 

- Ты читаешь какие-нибудь рок-журналы? 
- Я с удовольствием их читаю, когда они погадают мне в руки, но почему-то в последнее время они редко ко мне попадают. 

- А каковы твои личные отношения с "Мелодией"? 
- Еще хуже, чем с телевидением, потому что они - пираты. Выпускают пластинки группы КИНО без всякого согласования с нами, то есть в связи с выпуском пластинки ("Ночь" - Ред.) никаких дел с нами не имели вообще. Я в одной газете прочитал, что выходит наш альбом. Я не знаю, почему в нашей стране государственная фирма может выпускать пластинки без разрешения и без всякого ведома автора, оформлять, как они хотят, писать, что угодно. Я совершенно не понимаю, как все это возможно. 

- А кооперативы - это тоже пиратство? 
- Полное пиратство. Никакого отношения к распространению записей группы КИНО я не имею. Единственное, что мы сделали, - это записали альбом. Мы закончили запись альбома и буквально на следующий день я улетел в Алма-Ату. Прилетел, походил по городу, смотрю, у кооперативщиков лежит КИНО, 1988, "Группа крови". В Ленинград прилетел - и здесь на каждом углу, в каждом ларьке. А по опросам газеты "Смена" альбом занимает первое место. И все кооперативы говорят, что наиболее записываемая группа - это КИНО. Ну, думаю, как все отлично-то. 

- А каков из средств массовой информации ты считаешь наиболее важным применительно и року? То есть, что для всех нас главнее и нужнее: рок-н-ролльное радио, телевидение или рок-н-ролльный журнал? 
- Телевидение - это очень важно. И очень жаль, что оно хромает. Телевидение - самое главное. Потому что материал в газете - это материал в газете. Радио - тоже, но качество там посредственное. А телевидение - здесь и аудио, и визуальное воздействие. Телевидение может дать наиболее полное представление. 

- Сталкивался ли ты где-нибудь, в каком-нибудь городе с неприятием вашей музыки? 
- Никогда. Последние годы точно. Естественно, в разных местах по-разному. Бывает, более вяло и прохладно, чем в Ленинграде, но все равно, как правило, когда я ухожу, люди хотят послушать еще. 

- Любишь петь на бис? 
- Не то, что люблю... Просто мне не трудно. 

- КИНО предпочитает играть соло или с разогревающей командой? 
- Неважно, разогревающая это команда или нет. Просто у нас нет пока возможности сделать достаточно разнообразную длинную программу. Пока хватает минут на тридцать. 

- Если представить, что у КИНО существует своя концепция построения концерта, к чему она ближе - к тому, чтобы самим искать контакт с публикой или чтобы публика сама искала этот контакт? 
- Самим, конечно. 

- Такой вопрос - он, кажется, с очевидным ответом, но, чем черт не шутит - для тебя какое из двух зол лучше: полное равнодушие зала или полное неприятие? 
- Лучше, если не нравится. Лучше, если раздражает. Все-таки это какая-то эмоция, все-таки мне удалось зацепить этого человека. А ему с этого легче переключиться на положительное. Такой человек сходит на концерт-другой и обязательно найдет что-то свое. 

- Витя, вот ты, я не знаю, сознательно или нет, поставил себя в такое положение, что ты по большому счету никому ничем не обязан: захочешь - будешь сниматься, не захочешь - не будешь, захочешь - запишешься, не захочешь - не запишешься... Это сознательно? 
- Абсолютно сознательно. 

- И дальше ты собираешься поддерживать такое состояние? 
- Да, конечно. 

- А если на каком-то этапе группа КИНО станет тормозом на твоем пути, ты все-таки можешь как-то реализоваться еще - в фильмах, картинах, - а остальные участники КИНО, не считая Африку и Тихомирова с его ДЖУНГЛЯМИ, они в общем-то, привязаны к тебе, во многом зависимы от твоих желаний. 
- Совершенно независимы. Юра играет в ПОПУЛЯРНОЙ МЕХАНИКЕ и исполняет там одну из лидирующих функций, так же они все играют с Джоанной, так же они играют свою инструментальную музыку, так же они тоже пишут картины... 
И вот что мне хотелось бы сказать: в последнее время появилась такая тенденция в прессе - "Виктор Цой и группа КИНО". Почему Цой и группа КИНО? Непонятно. Мне эта тенденция очень не нравится и я бы хотел, чтобы этого не было. Мы делаем все вместе, и проводить разделение не надо. 
"РИО" № 19,1988 г 

Интервью газете «Политехник»(Ленинград) 
- Что главное, по-вашему, в музыке? В чем секрет ее популярности? 
- Я думаю - актуальность. А в общем, песни должны быть хорошими. 

- Мы знаем ваши стихи - и простые, жизненные, на волнующие всех нас темы, и более сложные, с подтекстом. Что вам ближе? 
- Я не представляю себя и без того, и без другого. Мир многолик, многолики и стихи. 

- В чем вы лучше можете выразить свои мысли - в стихах или в музыке? 
- Точно не знаю. Наверное, текст и музыка едины, ведь мысль в них одна. А вообще, стихов я не пишу, только песни. 

- Какие современные эстрадные группы вас интересуют больше всего? 
- Те же, что и вас: "Аквариум", "Зоопарк", "Алиса". Кстати, "Алиса" сейчас возобновила работу с Кинчевым, наверное, мы их увидим на рок-фестивале. 

- А из западной музыки? 
- Для нас интереснее всего работа независимых фирм грамзаписи. До нас же доходит чаще всего музыка "продающаяся", музыка для танцев. Уши привыкают к стандартам. А у независимых фирм небольшим тиражом выходят пластинки групп, не ориентирующихся на стандарты. Нам это ближе. 

- Виктор, не находите ли вы у нас или на Западе аналогов своему творчеству? 
- Я их не ищу. Хотя мы слушаем очень много музыки, это входит в нашу работу. Возможно, какое-то влияние есть, но каждая наша песня проходит через собственную призму. 

- Что вы предпочитаете - концертную или студийную работу? И что вы стараетесь использовать больше, акустическую или электрическую музыку? 
- Концерты и записи неразделимы. Сейчас очень остро встает проблема звука на концертах "Кино". Мы хотим превратить концерты в нечто "горячее", поэтому мы ориентируемся на тех, кто слышал наши песни в записи и знает их. 

- Какие у "Кино" проблемы? 
- Только организационные. В музыке у нас тупиков нет. Мыслей и желания работать много. 

- Что вы ждете от публики? 
- Я хочу, чтобы среди слушателей были только те, кому близка моя музыка. Приятно играть для тех, кто понимает тебя. 

- В заключение традиционный вопрос о творческих планах. 
- В апреле мы закончим запись нового альбома. Потом поедем в Киев для участия в съемках короткометражного художественного фильма. Ну и будем готовиться к рок-фестивалю здесь и в Вильнюсе. 
24 февраля 1984 г. 

ИНТЕРВЬЮ ГАЗЕТЕ "АРГУМЕНТЫ И ФАКТЫ" 
- Виктор, с какого времени существует группа? 
- Все, собственно, началось в 1982 году, когда появился первый так называемый альбом песен. Ну, тогда группы как таковой не было, я выступал практически как автор-исполнитель, помогали друзья-музыканты из "Аквариума" и других групп. 

- А на каких правах сегодня выступает группа? 
- На правах самодеятельности. Мы прикреплены к Ленинградскому рок-клубу, там прослушиваются программы, там мы получаем разрешения на выступления. 

- Не тормозит ли такое положение творчество? 
- Нет, наоборот, мы сейчас практически можем играть столько, сколько хотим. Правда, поскольку это - самодеятельность, то игра не может быть источником, скажем так, пропитания. Поэтому мы все еще где-то работаем. Я, например, в котельной кочегаром. 

- А где репетирует группа "Кино"? 
- Где угодно. На квартирах, например. У нас нет условий для работы, нет своей аппаратуры, только инструменты - и все. Безусловно, это может быть и импульсом к творчеству, но в первую очередь это отражается на качестве. Если бы у нас были помещения, аппаратура, оператор, тогда можно работать уже со звуком. А так пока слушателю приходится самому додумывать, как это должно было бы, в принципе, звучать. 

- Есть точка зрения, что на первом месте в советском роке - музыка, а слова не столь важны. Так, например, считает руководитель группы "Поп-механика" Сергей Курехин. А какова ваша точка зрения? 

- Я считаю, что слова играют огромную роль. Очень часто бывает, что тексты доминируют над музыкой. И это, в принципе, единственный путь для самодеятельнных групп, чтобы хоть как-то выжить, поскольку при современном уровне развития воспроизводящей, звукозаписывающей техники мы не можем конкурировать с западными музыкантами, которые имеют возможность записываться в специальных студиях, делать музыку гораздо более качественную. Самодеятельные музыканты просто не в состоянии приобрести вся эту технику, инструменты, ведь это очень дорого, и мы оказываемся неконкурентоспособными даже с отечественными профессиональными группами. А если бы у нас еще и тексты были слабые, то нас бы просто никто не слушал. 
- Нередко случается, что, как только какая-нибудь группа становится профессиональной, от нее отворачивается половина поклонников. 

- Вероятно, это происходит из-за того, что в подобной ситуации группа идет на компромисс. Нам за честность могут простить практически все: и, скажем, недостаточно профессиональную игру, и даже недостаточно профессиональные стихи. Этому есть масса примеров. Но когда пропадает честность - уже ничего не прощают. 

- А не получается так, что исполнитель считает себя честным, а на деле... 
- Можно считать себя честным сколько угодно. Главное в том, считают ли тебя честным остальные. Человеку же, который пишет музыку для того, чтобы жить в достатке, но поет о том, что он борец за идею, - просто не верят. 

- Почему рок-музыка до сих пор встречает сопротивление? 
- Потому что человек, который делает что-то новое, всегда воюет с чем-то старым. Он постоянно находится в конфликте. Это, как правило, всегда несколько рискованно. Но культ посредственности, о котором сейчас много говорят, возник как раз по логике "как бы чего не вышло" и "пусть это не лучшее, что есть, но зато как раз по логике "как бы чего не вышло" и "пусть это не лучшее, что есть, но зато все будет спокойно." И тот, кто попадает в эту систему, уже автоматически подгоняется под средний общий уровень, включается в давно отработанную схему. 

- Когда говорят об увлечении нашей молодежи рок-музыкой, почти всегда напоминают о том, что они пришла к нам с Запада... 
- С Запада пришла лишь форма: электрогитары, ударные, усилительная аппаратура. Но заимствование формы вовсе не означает, что это музыка является целиком заимствованным явлением. Я считаю, что это сейчас по-настоящему живая музыкальная форма, и еще - это музыка, которая остается социальным явлением, это массовое народное искусство. 

- В ваших песнях чувствуется какая-то неустроенность человека. А если для вас создать условия во всех отношениях идеальные, что будет тогда? О чем будете петь? 
- Трудно сказать. У меня есть своя жизненная позиция. Я пишу песни, и это необходимый для меня процесс. Я пишу о том, что происходит вокруг меня. 
Я не думаю, что при помощи материальных благ можно как-то усыпить действительно талантливого человека. Конечно, ему будет уже труднее, как труднее понять друг друга, допустим, неустроенному и тому, кто уже достаточное время живет в полном комфорте. И последний вряд ли сможет написать правдиво о проблемах первого. 

- А как вы считаете, какие песни о проблемах молодежи нужно писать? 
- Понимаете, я пишу не потому, что нужно, а потому, что меня лично волнуют проблемы. Вот как раз, когда "нужно", получается нечестно. А если меня не волнует какая-то проблема, если не почувствовал то, что меня бы задело, - я не могу писать песню. 

- Получается, что надо писать только о том, что испытал сам? Вы же написали антивоенную песню "Я объявляю свой дом безъядерной зоной," хотя не испытали ужасов войны? 
- Понимаете, хотя это тема разработана многими, за нее, по сути, серьезно никто не берется. Тем же, кто пишет псевдопатриотические и псевдоантивоенные песни, не верят. Я написал эту песню потому, что тема войны действительно меня взволновала и волнует до сих пор. 

- А может ли рок-музыка решить какие-то проблемы? 
- В принципе, рок-музыка в социальном плане - вещь довольно сильная. Среди музыкантов есть люди, которым верят, и они много могут сделать. Если бы нам чаще давали возможность выступать в газетах, на телевидении, излагать свою точку зрения на разные вопросы, то, может быть, моя музыка и тексты были бы иными. А поскольку, скажем, у меня нет такой возможности, я все стараюсь выразить в песнях. 
N 39, 1987. 

ИНТЕРВЬЮ ГАЗЕТЕ "МОЛОДЕЖЬ ЭСТОНИИ" 
- Скажите, Виктор, вам часто приходится выступать в такой "тихой" аудитории, которая наблюдалась в рок-гостиной нашего Дворца культуры и спорта? Обычно ваша публика кричит, и шумит, и танцует, в общем, очень откровенно выражает эмоции. 
- Ну, конечно, нечасто. Но, заметьте, в зале сидели далеко не тинеэйджеры, ведь кричат, в основном, они. И потом такие концерты, где я один с гитарой, и не рассчитаны на бурную реакцию. 

- А бурная реакция вам необходима? 
- Нет, мне важно - чувствовать. Вот это очень важно. 

- Сейчас нашему року открыли все окна, все двери, подул сквозняк, все можно, подполье кончилось - вы верите в свежесть этого сквозняка? 
- Знаете, мне все равно. По большому счету мне все равно, где играть - в квартире, в подпольном клубе или в зале на десять тысяч человек. У меня есть возможность играть - я играю. Нет такой возможности - я готов это делать бесплатно. Сейчас у меня есть возможность выступать - я ею пользуюсь, и то не всегда. В любом случае делаю то, что хочу. Разумеется, насколько позволяет ситуация в стране. 

- И вы совершенно не думаете о том, насколько искренни те, кто сейчас громко так заговорили о роке, как о больном ребенке, нуждающемся в ласке? 
- Нет, я вполне отдаю себе отчет в этой суете. И не доверяю ей. 

- А чему вы доверяете? 
- Не знаю... Есть люди, которым доверяю, и есть люди, которым я не доверяю. Есть люди, в чьей искренности сомневаться не приходится, и есть люди, которые мне кажутся нечестными. Допустим, тот, кто два-три года назад кричал, как это ужасно, как это все омерзительно, какое это подонство и пошлятина, сейчас кричит, какие они замечательные, наши рокеры, какие они молодцы и борцы за правое дело... 

- Вы себя ощущали когда-нибудь борцом за правое дело? 

- Скорее, я просто занимался тем, что мне нравится, и к каким-то препятствиям, которые приходилось преодолевать, относился философски. Потому что точно знал, что ничем дурным я не занимаюсь. По большому счету все эти конфликты с роком на меня не влияли. Они меня не заботят. Заботит отношение людей - в массе. И я бы не согласился поменяться местами с... кого бы лучше вспомнить? В общем, с любым представителем популярной эстрады. 

- То, что произошло у нас в стране с рок-музыкой, как вы думаете, это нормальный, тысячелетний конфликт поколений или нечто принципиально отличное? 
- Конечно, в этом есть доля проблемы "отцов и детей", потому что всегда получается так, что у власти стоят "отцы", то есть люди другого поколения, которым непонятно и неблизко то, что волнует, тревожит, будоражит "детей". И они считают это не недоступным для себя, а неестественным, быть может, ненормальным. В отличие от "детей", которые считают это своей культурой и так далее. Такой конфликт существует всегда и везде. И даже на Западе всем группам, направлениям и течениям приходилось через это проходить. А потом все новое всегда натыкается на сопротивление старого. Но с нашим роком, конечно, сыграла свою роль и ситуация в стране, которую называют периодом застоя. Это слово, хоть его уже затаскали, по сути своей очень точное - застой. И оно говорит само за себя. Согласитесь, это очень странно, когда пишешь песни, в которых нет ничего крамольного, а воспринимаются они и как крамола, и как мерзость. При том, что сам ты точно знаешь, что можешь собрать многотысячный зал - и люди придут, и будут слушать, и откликаться, и переживать вместе с тобой. Но ведь, правда, странно - всерьез предполагать, что в зал этот собираются тысячи подонков и мерзавцев? А если почитать некоторые газеты трехлетней давности, то так оно и складывалось в чьих-то недалеких умах и еще преподносилось как истина в последней инстанции. Странно, когда ты знаешь, что можешь работать, что ты живой, а тебя не замечают и делают вид, что тебя в природе нет. А ты на самом деле просто другой, не такой, как все привыкли, - не такой блестящий, переливающийся и радующий глаз. И за это тебя исключают из поля зрения. Вот это, я думаю, в другой стране было бы невозможно. Это, я думаю, характерно только для нас. 

- Держать и не пущать? 
- Да, именно. И просто - не замечать. На официальном уровне. В то самое время, когда массы, огромные массы, и видели, и знали, и любили. И ведь множество людей в результате от этого сильно пострадало. Мы ведь молодые, и мы еще как-то успели. А были и постарше, которые не успели - и сломались, и ушли, даже из жизни ушли. Тот же Высоцкий - яркий пример. 

- Но приходилось наблюдать яркие примеры и другого рода. Когда на ленинградском "Музыкальном ринге" рок-публика "рассчитывалась" с бардами. Честно говоря, не очень приятно было наблюдать, как молодые, полные апломба и неколебимой уверенности в истинности своего вкуса юноши оголтело набрасывались на постаревших, усталых людей, которые пронесли через жизнь свою искренность и свою вышедшую из моды романтику. Я ни в коем случае не хочу приравнивать, не хочу, чтобы прозвучало обидно, но вот я слушала ваши песни, которые мне очень понравились - чувства те же. Те же чувства, которые переполняли этих несчастных бардов, которых ваши поклонники старались затоптать всеми силами. Музыка другая, ритм - другой, но слово, стих, выражающий чувство, - о том же. В чем тогда конфликт? Вы понимаете? 
- Думаю, что да. Их поэтический язык, язык символов, образов, которые составляют песню, сейчас звучит фальшиво. И то, что они продолжают это петь сегодня, не замечая фальши, рождает недоверие и неприятие. Я не понимают, как сегодня можно слушать песни о том, что все замечательно, когда мы сидим в палатке, у костра, и до чего здорово, какая у нас здесь любовь, дружба и так далее. Мало кто этому поверит. И - не верят. И правильно делают. Возможно, когда-то это было актуально, и когда-то, быть может, действительно молодежь сидела у костров и пела. Но сейчас ведь они не верят во все это - в романтику стройотрядов и все ей сопутствующее. Не верят! Потому что все это - прошло. 

- А во что все же верят? 
- Понимаете, нас действительно обманули со всем этим. 

- И вы ощущаете, как вас обманули? 
- Конечно, ощущаю. 

- А среди ваших знакомых есть люди того поколения - "от костра"? 
- Есть. Но они... Это как раз те люди, которые поняли, что уже - проехали... Ну, взять, например, Борю Гребенщикова, когда он поет один с гитарой, или, ну, не знаю... Клячкина... Это же разных интересов люди. 

- Я недавно услышал, как Гребенщиков поет... Вертинского. Замкнулся круг, да? 
- Вот Вертинскому мы верим. Как человеку, который душой чист. И в нем самом, в его стихах, песнях чувствуется искренняя вера, без оттенка "коммерческого" характера. 

- У вас не было мысли публиковать свои собственные стихи? 
- Нет, я считаю, что они должны звучать вместе с музыкой, вернее даже, с группой. Последний же год я не занимался музыкой вообще, а занимался съемками в кино. 

- Вы имеете в виду фильм Сергея Соловьева "Асса"? 
- И этот фильм, и документальные фильмы о роке. Сейчас буду сниматься на "Казахфильме" в картине с рабочим названием "Игла", главный герой - наркоман. 

- Вам интересно это? 
- Ну, как интересно? Конечно, попробовать себя в кино - интересно. Я думаю даже, что это необходимо. Потому что, если я хочу (а я хочу) выходить на профессиональный уровень, если я хочу (а я хочу) достичь равного диалога со зрителем, надо расширять поле своей деятельности. Я не сторонник тех, кто утверждает: люди нас не понимают. Значит, надо сделать что-то еще - чтобы поняли. Поэтому и стихи, и музыка, и живопись, и кино мне нужны для того, чтобы проще было находить с людьми общей язык. Я чувствую, что сейчас еще не всегда могу достичь понимания с кем-то, особенно с людьми более старшего поколения. Мне трудно в этой ситуации, потому что они по-другому мыслят. Естественно, люди и не могут думать одинаково, но понимать друг друга - должны. На то они и люди. 
9 мая 1988 г. 

Интервью бюллетеню "Новый фильм"(Алма-Ата) 9 мая 1988 г. 
- Виктор, с чего началось ваше увлечение музыкой? 
- Конечно, с гитары. Я не избег общей участи мальчишек моего возраста, охваченных желанием овладеть столь престижным в те годы инструментом. Мне было четырнадцать лет, и занимался я тогда в художественном училище, но постепенно, как ни странно, бесперспективное занятие рок-музыкой взяло верх. Я бросил свои живописные начинания и стал писать песни. Мечтал собрать музыкантов и создать группу. В 1982 году руководитель Аквариума Борис Гребенщиков послушал мои песни, они ему понравились, и он помог записать первый магнитофонный альбом, который очень быстро из рук в руки разошелся по всей стране. 

- Стала ли ваша группа теперь профессиональной? 
- Пока нет. Но в скором времени, возможно, произойдут изменения. Сейчас, когда многие коллективы переходят на новую систему хозяйствования, мы могли бы ездить с концертами по стране, иметь, допустим, свой счет в банке. Хотя теперь практически мы можем играть почти все, что хотим, а музыка для нас всегда была основным делом. Правда, оно не давало средств к материальному существованию, поэтому все мы еще где-нибудь работали, я, например, в кочегарке. Занятие это довольно распространенное среди самодеятельных музыкантов, дающее немного денег, но много свободного времени. 

- Всякое творчество, и ваше в том числе, - способ выражения мироощущения, миропонимания... 
- У меня есть свои жизненные принципы, основываясь на которых я пишу об окружающей меня жизни, о волнующих проблемах. Важно лишь быть не тем или другим, а только самим собой. Пусть для кого-то странным, смешным, неприемлемым, а для кого-то замечательным, но только собою. А рок-музыка для меня так же, как и для огромной массы молодежи, совершенно естественная и органичная форма самовыражения. В ней нет ничего конъюнктурного, заказного. Только ты, твоя совесть - твой главный критик и цензор. И эту позицию не надо афишировать на каждом углу. Ее нужно просто реализовать, воплотить в песне. Как показало время, появилось не случайное поветрие моды, а социальное явление - современная музыка. Причем, как мне кажется, с довольно-таки размытыми жанровыми границами. Я, например, часто выступаю и как автор-исполнитель. Вообще для меня есть просто песня. Можно ее петь одному под гитару, можно - группой, можно - в сопровождении оркестра из трехсот человек. Это неважно... 

- Как вы пишете свои песни? 
- Беру гитару, начинаю играть. Складывается стихотворный размер, потом строчки начинают обрастать музыкальными фразами. И наоборот... 

- Почему до сих пор есть противники рок-музыки? 
- Новое всегда находится в конфликте со старым. Это естественно. Ироничный, иногда агрессивный, искренний и свободный самодеятельный рок никогда не был фальшивым. Противопоставление его духовной глухоте, бездарности, скуке, благополучному мироощущению обывателей и послужило, вероятно, причиной неприязни многих к року. Самодеятельные группы не имели возможности приобрести дорогостоящую технику, инструменты, записываться в специальных студиях, но пели то, что думали, честно и бескомпромиссно. Конечно, можно ругать ребят за серьги в ушах, заклепки, цепи, причудливые прически. Но если разобраться, эти внешние проявления вызваны протестом против традиционных мышления, образа жизни, культуры. Насколько я знаю свою аудиторию, там плохих людей не больше, чем в любой другой. А молодые музыканты вовсе не разрушители или хулиганы от искусства, а скорее его хранители. Ведь в сложное время, во многом лживое и циничное, именно они сумели сберечь в своем искусстве радость живой жизни, индивидуальность, неприятие конформизма, протест против псевдоценностей. 

- А как вы пришли в кино? 
- Пригласили. Сначала в Киев на музыкальный фильм "Конец каникул". В нем участвовала вся наша группа. Сыграл там главную роль и написал пять песен, затем появился Рашид, и была работа о ленинградском роке - фильм "Йя-хха!". Снялся также у Соловьева в "Ассе" и в фильме Алексея Учителя "Семь нот для размышлений", тоже о рок-музыке. 

- Рашид, почему вы остановили свой выбор именно на Викторе? 
(Это уже вопрос режиссеру Нугманову) 
- Собственно, выбора и не было. Как только прочитал сценарий, понял, что это должен играть только Виктор. И не потому, что он единственный выразитель самочувствия современной молодежи или хотел воспользоваться модным имиджем популярного рок-музыканта, чтобы обеспечить успех фильму. Он нужен мне прежде всего как личность, талантливый человек. Нас связывают давняя дружба и взаимопонимание, поэтому творческих разногласий в процессе работы не возникает. Мы много беседуем, обсуждаем и в результате, как правило, приходим к единому решению. Система работы, которую мы предпочитаем, предполагает большую долю импровизации, и благодаря Виктору часто находится неожиданный подтекст, нюанс, иное решение сцены. Этим фильмом мы не иллюстрируем свое мировоззрение, свои идеи, а хотим попытаться вместе со зрителями понять этот мир. 

- Виктор, поете ли вы в этом фильме? 
- В кадре - нет. Но, видимо, напишу несколько песен для фильма. Я достаточно давно играю и пою и примерно знаю реакцию зала на ту или иную песню, а вот попробовать себя в совершенно другом качестве и попытаться добиться желаемого весьма заманчиво. В последние годы получается так, что я постоянно занят в съемках: заканчивается одна картина и тут же начинается другая. 

- Не будет ли кино доминировать в вашем творчестве? 
- Не думаю. Потому что противник перевоплощения. Главное, оставаться самим собой, а это невозможно для профессионального актера. Хотя трудно загадывать наперед. Мне кажется, кино и музыка, дополняя друг друга, могут сосуществовать в моей жизни. 
Март 1988 г 

ИНТЕРВЬЮ ГАЗЕТЕ "МОЛОДОЙ ЛЕНИНЕЦ"(Волгоград) 
- В песне "Фильмы" вы поете: "Оставь меня в покое, не тронь мою душе." Вы действительно замкнутый человек? 
- Да, но все же эта песня юмористическая. А вообще, просто у любого человека есть люди, с которыми ему интересно разговаривать, а есть - наоборот. 

- Вы учились в художественном училище, а стали музыкантом. как это случилось? 
- Просто надоело одно, захотелось делать другое. 

- После концерта памяти Александра Башлачева, в котором не участвовала группа "Аквариум", в адрес Гребенщикова было сказано: "Боб, ты предатель." Как вы к этому относитесь? 
- Я не хочу браться кого-либо судить. Если человек делает так, как я бы не сделал, все равно я не могу сказать, что он неправ, предатель... Каждый сам творит свою биографию. 

- А почему вы участвовали в этом концерте, кем был для вас Башлачев? 
- Приятелем... Мы с ним очень хорошо относились друг к другу, но не были особенно близкими друзьями. 

- В последнее время в адрес Константина Кинчева все чаще раздается, что акцент в его песнях смещается со слова "мы" на слово "я"... 
- Я хорошо знаю Костю: он не болен "звездной болезнью", у него другие причины. К тому же, когда речь идет о песнях, я как раз сторонник слова "я". Оно честнее. 

- Года полтора назад в передаче "До 16 и старше" свой отказ от поездок за рубеж вы объяснили тем, что песни ваши в первую очередь смысловые, иностранцы не поймут. Недавно вы вернулись из Франции... 
- Вы знаете, после этой передачи я как раз подумал, что меня можно неправильно понять. Так и произошло, потому что многие потом говорили: ты такой герой, отказываешься, все, кто ездит, плохие, а сам... Но дело в том, что я имел в виду то, что сейчас на Западе сильна мода на Россию: на советскую символику и все остальное. Но отношение ко всему этому очень несерьезное, как к матрешкам: мол, смотрите, русские на гитарах играют, почти так же, как мы. И масса групп, используя возможность, бросилась просто очертя голову за границу, сознательно идя на то, что их там будут принимать на самых плохих условиях, как финансовых, так и концертных. Мне меньше всего хотелось выглядеть такой "матрешкой". Ведь дело уже не столько в деньгах, сколько в престиже страны. Если уж так хочется за рубеж, то лучше уж ехать туристом. 
Что касается нас, мы все-таки совершили попытку сделать иначе. Во-первых, сначала выпустили во Франции пластинку. Во-вторых, это было не просто мероприятие типа "Концерт из России", а очень известный в Европе фестиваль рок-музыки. Поэтому я решил поехать и посмотреть, насколько можно установить коммуникацию. Не могу сказать, что это было очень удачно, потому что от нас скорее ждали какой-то русской экзотики, а увидели собственно рок-музыку. 
Да, и до этого мы ездили в Данию. Там проводились концерты в фонд Армении, нас пригласили, ну и тут отказаться было трудно. Хотя, скорее всего, я отказался бы при других условиях. 

- Недавно в Москве был фестиваль "звуковой дорожки", в которой участвовала масса разных групп. И вот что меня удивило: народ очень бурно принимает Д. Маликова, Р. Жукова, "Сталкер", а, например, "Урфин Джус" или "Чай-ф" - гораздо прохладнее. Что это - настал век поп-музыки или какой-то временный кризис? 
- Я думаю, там была определенная публика, большая часть которой пришла отдохнуть, послушать легкую музыку. И перестроиться вот из этого состояния на состояние типа послушать и подумать тоже трудно. 
- Как вы думаете, молодым талантам нужно помогать или, как говорится, талант сам пробьет себе дорогу? 
- Для настоящего музыканта обстоятельства внешней жизни не имеют почти никакого значения. Ему для того, чтобы что-то делать, нужен инструмент и больше ничего. Я знаю массу людей, которые говорят: вот если бы у нас была аппаратура... У нашей группы аппаратуры нет вообще, ну, кроме инструментов. Однако мы продолжаем что-то делать, а те сидят и ждут, пока у них аппаратура появится. 

- Какой сейчас статус у вашей группы? 
- Никакого. Независимый. Ни на кого не работаем, у нас нет никаких контрактов. 

- О фильме "Игла" кинокритики говорят как о явлении в кинематографе, мол, Цой создал образ романтического героя. 
- Вообще-то я не создавал ничего, просто старался быть естественным. 

- В "Ассе" и "Роке", допустим, вы были собой - рок-музыкантом. В "Игле" - актерская работа. И все же сложилось впечатление, что роль написана именно для вас, вы играли почти себя. 
- В какой-то степени так оно и было. И все же я позволил себе некоторые эксперименты. Ну, интересно иногда изобразить, скажем, хама. Я в жизни вряд ли повел бы себя так. Но все равно это недалеко уходит от реального персонажа, фильм делался без всяких костюмов и причесок. Я как ходил по улице, так и входил в кадр. Фильм снимал мой приятель Рашид Нугманов. Он позвонил мне и предложил эту работу. У нас был, конечно, первоначальный литературный сценарий, потом Рашид написал режиссерский, со значительными изменениями. В конце концов от оригинала не осталось почти ничего. 

- Вы собираетесь еще сниматься в кино? 
- В принципе мне было бы интересно, но это не от меня зависит. У меня свои идеи относительно кинематографа, а у режиссера, как правило, свои. После этих фильмов мне много предлагали сниматься, но там я должен был действовать как профессиональный актер, носить какой-то костюм, произносить реплики, полагающиеся по сценарию... Мне это неинтересно. 

- В фильме "Рок" вы сказали примерно так: я не знаю, чем буду заниматься завтра, но сегодня для меня рок - это то, ради чего я пожертвовал бы всем. Некоторые первую часть этого высказывания посчитали изменой... 
- Изменой? Я просто был честен. Ведь может наступить момент, когда я почувствую, что мне остается только повторяться. Я перестану этим заниматься и считаю, что это не предательство, а, наоборот, честный уход со сцены. 

- Может ли материальная сторона жизни рок-музыканта влиять на его творческое кредо? 
- Это зависит от человека. Есть люди, которым необходимо жить в хорошей квартире, иметь машину, дачу и так далее... 

- У вас это есть? 
- У меня нет... И один готов ради этого идти на компромисс, а другой - нет. Когда я начал заниматься рок-музыкой, в последнюю очередь я думал о деньгах. Тогда было понятно, что кроме неприятностей (причем самых серьезных), за это ничего не получишь. Мы были значительно беднее, чем могли бы быть, работая на каких-то работах... И все время сталкивались с гонениями, были люди с совершенно испорченной репутацией. 

- Почему в ваших песнях так много "ночи, дождя, осени, падающих звезд?" 
- Не знаю... Это из области анализа творчества, а я им не занимаюсь. 

- В советской культуре" в статье "Лики русского рока" было сказано: "Мир Цоя - братство одиночек, сплоченное отсутствием выхода"... 
- Это братство одиночек, но не сплоченное отсутствием выхода. Выход реальный существует... Ну, об этом долго можно рассказывать. 

- Отражаются ли как-то на вашем творчестве перемены в общественной жизни? 
- А как они могут отражаться? Я же не певец социального протеста, не пишу песен "на злобу дня". 

- Вы поете: "Я один, но это не значит, что я одинок". Вы действительно никогда не ощущаете одиночества? 
- Ну почему... Это песня о конкретном состоянии, там нет жизненной программы. 

- Вы противоречивый человек? 
- Нет, я совершенно монолитный. 

- Во времена "подпольного" рока постоянные гонения на рок-музыкантов заставляли их быть героями. Теперь времена изменились, героизма вроде уже и не требуется. Что же дальше?.. 
- Не требуется? Сейчас его нужно еще больше. 
6 мая 1989 г. 

ИНТЕРВЬЮ ГАЗЕТЕ "СОВЕТСКАЯ МОЛОДЕЖЬ"(Рига) 
- Виктор, начнем сначала: почему "Кино"? 
- Когда мы придумывали это название, нам было по восемнадцати лет. Сейчас я даже не помню. 

- Что побудило вас создать группу? 
- Наличие некоторых песен. Я начал их писать, они понравились моим друзьям, потом - друзьям моих друзей... 

- Прежде чем вы получили официальное признание, каков был ваш путь? 
- Знаете, я никогда не шел тяжело, занимался только тем, что нравилось. И был вполне доволен этим. Никогда не старался добиться успеха любой ценой. Конечно, я рад, что многим людям нравятся наши песни. 

- Вы как-то сказали, что собирали в группу "не музыкантов, самое первое - друзей." Охарактеризуйте своих друзей. 
- Я не могу как-то "анализировать" друзей. У них есть и недостатки, и достоинства. Твоими друзьями они становятся не потому, что обладают набором всех положительных качеств, а по каким-то другим причинам. 

- Кто близок к вам из советских исполнителей? 
- Я в хороших отношениях с Борей Гребенщиковым, Костей Кинчевым, дружим с Андреем Макаревичем, хотя мы не так часто встречаемся. 

- У вас были эстрадные кумиры? 
- Никогда. Я не любил кого-то одного. Мне нравились некоторые песни некоторых групп. 

- Ваш имидж? 
- У меня нет никакой установки на поведение. Я веду себя так, как считаю нужным, в любой ситуации. 

- Артисту часто приходится отказываться в жизни от общедоступных благ и радостей. От чего приходится отказываться вам? 
- От удовольствия гулять по улице, жить в одном и том же городе больше месяца. (Смеется.) 

- Как родители относятся к вашей работе? 
- Сейчас они считают, что я занимаюсь своим делом. Наверное, они так считали не всегда. 

- А они бывают на ваших концертах? 
- По-моему, были один или два раза. 

- Кто-то из кинокритиков отметил, что ваш герой в фильме "Игла" единственный в отечественном кино не тяготится своим одиночеством и этим привлекает. 
- Пожалуй. Герой этого фильма в каком-то смысле - человек ниоткуда. Он мне очень близок по духу. Я в принципе ничего не играл, а старался вести себя так, как бы я мог себя повести в такой ситуации, но в рамках сценария, конечно. 

- Вы стремитесь создать какой-либо образ на сцене? 
- Я ничего не "создаю", просто выхожу на сцену и пою. Я сам - образ. (Смеется.) 

- "Перемен требуют наши сердца!" - поете вы, зрители вторят. Что бы вы хотели изменить в жизни? 
- Каждый человек должен изменить прежде всего свою жизнь и себя... Это сложный вопрос. Я не считаю, что одному человеку под силу изменить жизнь как таковую. 

- В жизни вы борец за перемены? 
- Я не считаю себя борцом. Я пою песни. Пою о том, что мне нравится или нет, о том, что меня волнует. 

- Как появляются ваши песни? 
- Это для меня загадка... Я не знаю... Я начинаю играть. Потом появляются какие-то слова... 

- Ленинградской газетой "Смена" вы названы лучшим рок-поэтом 1988 года. В чем, по-вашему, отличие рок-поэзии вообще? 
- Не знаю, насколько точен этот термин. Я не могу рассматривать тексты песен в отрыве от музыки, считаю, что они очень многое таким образом теряют. 

- Что главное для вас сегодня? 
- Сохранить внутреннюю свободу. 

- Виктор, сейчас во время выступлений вы исполняете не все свои песни. Чем это объясняется? 
- Какие-то песни со временем теряют актуальность. Мне самому они уже не интересны. Я пою только тогда, когда мне интересно петь. 

- Группа "Кино" - во главе отечественных хит-парадов. Чего бы вы еще хотели достичь? 
- Мы никогда не стремились у популярности. Мы никогда не задумываемся, в каком стиле мы играем и как долго будем популярны. Играть и любить это дело - важно для нас прежде всего. Как только перестает быть важным, мы уйдем со сцены. 

- Проблемы сегодняшнего "Кино"? 
- Проблема в том, что нам приходится сейчас много работать, а это требует большой собранности. 

- Группа работает под эгидой ленинградской студии "Бенефис". Что это за организация? 
- Чисто административная организация, которая, собственно, для нас является некоторой формой прикрытия, чтобы мы не были "Кино" ниоткуда." 

- Если приглашения за границу? 
- Довольно много. Но мы тщательно просеиваем их, потому, что сейчас все "русское" там очень модно. Мы же хотим выступать там просто как музыканты, поэтому ездим довольно редко. 

- Где вы побывали? 
- В Дании, Франции, Америке. 

- И как принимают "Кино"? 
- С озадаченным лицом: видя, что мы такие же, как они, и не в косоворотках, без балалаек... 

- Гастроли по Союзу продолжаются? 
- Да, сейчас мы хотим поездить. 

- А в Риге будете? 
- У нас не было приглашений. Обычно нас зовут - мы едем. Из Риги нас пока никто не звал. 

- Что нового приготовило "Кино" поклонникам? 
- Записан новый альбом. Как назвать, пока не решили. 

- Вы довольны своей жизнью? 
- Я не думаю, чтобы человек мог действительно быть доволен жизнью... С другой стороны, я был всегда доволен ее. И когда работал в котельной и бросал уголь в печь, я был очень доволен жизнью. И сейчас тоже. 

- Пожелания читателям? 
- Удачи! 

- В особенности тем, кому сегодня 15-17 лет? 
- Думаю, любой подросток мечтает самоутвердиться. Я никогда никого не учу. Я могу пожелать только удачи! 
6 мая 1989 г. 

ИНТЕРВЬЮ ГАЗЕТЕ "ЛЕНИНСКАЯ СМЕНА"(Алма-Ата) 
- Год назад ты сказал, что у вас очень ленивая группа. если честно, я даже не рассчитывал, что "Кино" выберется к нам. 
- У нас очень много предложений, но мы выбрали Алма-Ату, потому, что я очень полюбил этот город. Мы вообще очень мало гастролируем. Лучше больше времени отдавать работе над деланием музыки, чем над ее исполнением. 

- В вашей программе не прозвучало ни одной новой песни... 
- Мы решили, что лучше показать сборную программу песен "Кино", потому что никогда не были в Алма-Ате, но с упором на альбом "Группа крови". 

- Это блестящий альбом и, кстати, он уже давно стоит в хит-параде нашей газеты. А что вы собираетесь делать дальше? 
- Мы никогда ничего не собираемся. Мы играем ту музыку, которая нам нравится в настоящий момент. Потом он проходит, наступает другой момент. Планов никаких не строим. 

- А как все началось? 
- Обычно. Я с детства занимался в различных художественных учебных заведениях. Лет в 18 я все это бросил и стал играть на гитаре и писать песни. Первый альбом "45" был записан в 82-м году с помощью Бориса Гребенщикова, он его продюсировал и помог выйти на студию, а это в то время было делом почти невозможным. Альбом был записан на обычном четырехдорожечном "Тембре", а "Восьмиклассница" - даже на "девятой" скорости, забыли переключить, но получилось классно! Альбом был акустическим, но даже на таком уровне записи это было очень сложно... Он стал довольно популярным в узких кругах рок-музыки, хотя это и не рекламировалось и не снималось по телевидению. У нас же появилась некоторая репутация, даже авторитет, мы уже сами могли выходить на какие-то студии. Следующий альбом "Начальник Камчатки" был электрическим и несколько экспериментальным в области звука и форма. Не могу сказать, что он получился таким, каким мы его хотели видеть по звуку, стилевой направленности, но с точки зрения эксперимента это интересно. 

- Потом была "Это не любовь" - открытое гитарное звучание. 
- Это тоже был в некотором роде эксперимент. Хотелось отбросить все эти студийные причиндалы - компьютеры, синтезаторы - и сыграть альбом просто на гитарах. 

- Ты, помнится, говорил, то тебя он не очень устраивает. 
- А я вообще не могу сказать, что меня что-то устаивает. Если бы меня что-то устраивало, я бы этим просто перестал заниматься. Мне нравиться альбом "Группа крови", хотя и не весь. Это почти похоже на то, то мы хотели сделать. 

- Альбом "Ночь" - единственный выпущенный фирмой "Мелодия" и, кстати, даже без вашего ведома. Вы хоть в курсе планов этой фирмы? 
- Совсем не в курсе. Не знаю и, честно говоря, знать не хочу. 

- Но авторские, по крайней мере, вам заплатили? 
- Нет. 

- Как в Дании прошли концерты? Все-таки они там привыкли к англоязычному року. 
- Это был один концерт, благотворительный, в фонд Армении. Принимали хорошо. 

- А с чем связана поездка в Америку? 
- С выходом там пластинки "Группа крови". 

- Значит, в Америку ты все же не отказался поехать? 
- Там меня никто не знает, можно спокойно гулять по улицам... 

- А как ты сейчас относишься к тому, что о тебе пишут, показывают по телевидению? Ты как-то говорил, что у тебя мечта попасть на телевидение. 
- Я соврал. 

- Ты часто врешь? 
- Очень часто. Почти всегда, честно говоря. 

- И сейчас, в том числе? 
- Не знаю. Минут через 10 скажу. 

- Ну, а если серьезно. За последний год вы стали очень популярны. Это как-то изменило вашу работу? - 
- Конечно нет, а как это могло изменить? Мы с юмором относимся к популярности. Это вещь случайная. 

- Я считаю, что ваша популярность - вещь закономерная. Мог ли ты год назад предполагать такой бешеный успех? 
- Я вообще стараюсь никогда ничего не предполагать. 

- Знаешь, для многих ты сейчас - как свет в окне. Некоторые уже даже одеваются "под Цоя". Что скажешь? 
- Только одно: не сотвори себе кумира. 
Май 1989 г 



ЖИЗНЬ ПОЛНА СЛУЧАЙНОСТЕЙ 
Интервью с Виктором Цоем в 
перерыве одного из концертов в 
Питере весной 1990 года. 

- К какому музыкальному направлению относит себя рок-группа "Кино"? 
- Ни к какому. Я вообще против термина "рок" и не занимаюсь этим. Просто играю музыку, которая мне нравится. 

- И тем не менее в нашей стране действительно возникает очень много проблем. Вам никогда не хотелось эмигрировать? 
- Нет, никогда. Я считаю, что надо здесь жить. Конечно, гораздо труднее, но, побывав несколько раз за границей, я понял, что мне там будет скучнее. Говорю это не из каких-то там патриотических соображений, просто отношусь к этому вопросу несколько иначе. Я считаю, что человек живет на планете, а не в государстве. 

- Как вы относитесь к политике? 
- Политика - очень широкое понятие... Я считаю, что любое мало-мальски заметное явление уже каким-то боком принимает участие в политике. А так, чтобы специально заниматься политической деятельностью, - это не для меня. Я не одержим идеей воспитания масс. 

- Было ли когда-нибудь желание все бросить, обрубить концы, "начать сначала"? 
- Нет. Я ни о чем не жалею. Я всегда отвечаю за свои поступки. Для меня вообще важно, чтобы мне было интересно жить. Все остальное меня не интересует. 

- В кочегарке вы приобрели потрясающий романтический имидж. Не жалеете о том времени? 
- Ну, об этом трудно жалеть! Я там работал не потому, что это был романтический имидж, а потому, что мне нужно было где-то зарабатывать деньги и где-то числиться, чтобы не попасть в тюрьму. Работать было тяжело, и я ушел оттуда при первой возможности. Хотя никогда не считал, что я там страдаю за правое дело. 

- Какую музыку слушает Виктор Цой? 
- Последнее время все меньше и меньше слушаю: ничего не нравится. По крайней мере перестало появляться что-либо действительно интересное. 

- Считаете ли вы, что музыка должна нравиться всем, если она действительно хорошая? 
- Музыка вообще никому ничего не должна. 

- Каким вы видите будущее группы "Кино"? 
- Я не думаю о будущем "Кино" и вообще о будущем, потому что жизнь полна случайностей... 

Г. Зинченко 
"Московская правда", 5 декабря 1991 года 


Ответы Виктора Цоя на некоторые вопросы 
биографического характера 

- Самое запомнившееся событие в детстве? - он, переспросив, задумался. - Такого, чтоб из ряда вон выходящее - я не могу вспомнить. Детство обыкновенного ленинградского пацана. Не знаю... 

- А твои родители были строгие, они тебя часто наказывали, если да, то за что? - пытаюсь как-то разговорить его... 
- Достаточно строгие, да. Но за что наказывали - честно говоря, не помню. За что обычно наказывают детей? За детские проступки. 

- Хорошо, а у тебя нет к ним претензий, допустим, того не показали, тому не научили? 
И тут он, что называется, взрывается: 
- А я вообще не считаю, что родители могут чему-то научить. Ребенок - это человек с собственной судьбой, и, мне кажется, мы слишком много значения придаем, так сказать, формированию личности родителями, - последнюю фразу он произносит с издевкой, продолжая, - родители могут дать образование, там, что угодно, а личность формируется сама, под влиянием окружающей среды. Но на одних одна и та же среда влияет так, на других - иначе. 

- Скажи, а после школы ты уже знал, кем будешь, или ты был одним из тех людей, на которых внимания серьезно не обращают? 
- Скорее всего, ни первое, ни второе. Понимаешь, я, в общем-то, неплохо учился где-то класса до пятого, потом стал учиться плохо и школу закончил с трудом. Помню, хотел тогда стать художником, поступал даже в художественное училище, которое, кстати, в скором времени, бросил. С точки зрения пользы это была не самая удачная попытка, потому как ничему меня так и не научили, даже испортили во многом. А что касается живописи, то до сих пор, если у меня есть свободное время (чего, как правило, не бывает), я всегда стараюсь ею заниматься, в свое удовольствие. 

- А гитара? Когда ты понял, что это - твое? 
- Лет в шестнадцать, наверное. 

- Ты учился в музыкальной школе, по самоучителю или ... 
- Просто во дворе играли, я смотрел и, - улыбнувшись, - постигал свои университеты. 

- В таком случае, когда Виктор Цой пришел к выводу, что может и вправе создать свою группу и выйти с ней, как говорится, на люди? 
- Никогда, - спокойно, но очень отчетливо. - Никогда не приходил к такому выводу, все так получилось как-то само собой. Я не считаю, что на это надо иметь право. Уже потом все доказывается само собой - либо люди приходят и слушают песни, либо нет... 

- Ты не замечал, что у некоторых твоих песен появляются другие, часто полностью неверные трактовки? У тех же "Перемен" - песни, в общем-то личной, обращенной к самому себе - возникла другая трактовка, превратившая песню в призыв типа "Дайте миру шанс". Не то, чтобы она повредила группе, просто у людей, которые ее раньше не знали, создался некий свой стереотип, собственно говоря, чуждый "Кино". 
- В общем, да. Так получилось: как только началась гласность - все как с цепи сорвались говорить правду. Это было очень популярно. А в наших песнях нет никаких сенсационных разоблачений, но люди по привычке пытались и здесь найти что-то этакое. И в результате "Перемены" стали восприниматься как газетная статья о перестройке. Хотя я ее написал давно и совершенно не имел в виду никаких перестроек. Конечно, это не очень хорошо, но думаю и надеюсь, что в конце концов все встанет на свои места. 

- Быть может, несколько банальные вопросы. Первый: что для тебя является первоосновой в жизни, грубо говоря, для чего живет Виктор Цой? И второй: каким бы хотел себя видеть через несколько лет? 
- Живу для чего? Чтобы заниматься своим делом, чтобы было интересно жить. А каким бы хотел себя видеть? - он надолго задумался. 
- Я бы хотел не запятнать свое доброе имя, чтобы ни у кого не было повода меня в чем-либо упрекнуть. Все остальное не очень важно. 

"И все, что мне нужно - 
это несколько слов 
И место для шага вперед..." 

- Хорошо, а сам себя можешь назвать "звездой"? Концерты все-таки на стадионах, во дворцах спорта... 
- Даже не знаю, я никогда не стремился и не считал это главным - такую всеобщую популярность, это никогда не ставилось во главу угла. Конечно, мне хотелось стать популярным, чтобы собирать большие залы, чтобы вступить как-то в коммуникацию с людьми. Но, повторяю, никогда не считал это самым важным, самым главным, потому, что популярность - вещь, которая зависит от многих факторов... 

"Звезда по имени Цой" 
Дайджест прессы 

МАРИАННА ЦОЙ

Стремительный взлет популярности Виктора вроде бы заставляет меня начать с конца - с того времени, когда имя его стало известно очень многим. Черные дни августа 1990 года, трагедия разыгравшаяся в Тукумсе под Ригой, нескончаемый поток писем и звонков - все это подвигло меня взяться за перо и вновь вспоминать спряжение глаголов и заковыристый синтаксис русского языка. Однако наша с Витей совместная жизнь требует диаметрально противоположной точки отсчета во времени и пространстве, когда о нем не знал никто или почти никто.

Поэтому начинаю с марта 1982 года, когда мы собственно и познакомились. Теперь сама по себе тема эта, затасканная бесконечными интервью, которые приходилось давать после гибели Вити, стала приобретать какое-то особое значение. Всем хотелось бы увидеть в молодом Цое черты, определившие и его популярность, и даже случившуюся трагедию. Однако начало его музыкальной карьеры, если отбросить излишнюю мнительность, присущую его бесчисленным почитателям, не имело никаких роковых предзнаменований. И хотя звезда его уже горела, разглядеть ее тогда могли очень немногие.

В тот день мне пришлось отправиться на вечеринку к друзьям, с которыми давно не виделась. Собственно, был день рождения. Ситуация была такая. У меня был один знакомый, с которым совпадают дни рождения. Он в тот год очень активно себя повел и хотел справить день рождения совместно. Я же этого не хотела, поскольку уже была, можно сказать, солидной дамой, работала в цирке заведующей цехами постановочной части и мне светило место замзавпоста. И вообще мне уже было неинтересно. Я справила день рождения так, как считала нужным дома, но он меня очень звал. Я ему сказала: "Саня, я, конечно, приду к тебе на день рождения, но только ты, пожалуйста, не афишируй, что оно еще и мое, потому что какого-то активного участия я принимать не хочу".

Дойдя по бумажке с адресом до какой-то жуткой коммуналки в центре, я увидела там своих старых знакомых, которых давно не встречала, и мне сказали, что будут еще Рыба с Цоем. Рыба - это Леша Рыбин, которого, как и Витю, я тогда не знала. "Кто такие?" - думаю. Но меня это тогда совершенно не взволновало.

Это было пятого марта... Цой вошел -- подбородок вперед, уже тогда - и говорит: "Меня зовут Витя". Потом, естественно, все напились, начался полный бардак, все сидели друг у друга на ушах, и тут мне что-то не понравилось: "У-у, какой щенок - Витя его зовут!"... И я ему взяла и написала губной помадой чуть ли не на физиономии свой телефон. С этого и началось. Цой начал звонить мне домой, я тоже начала ему звонить...

Он очень болезненно относился в то время к тому, что младше меня и что я обладаю каким-то заработком - по тем временам оглушительным (я тогда получала сто пятьдесят рублей в месяц), и что у меня есть какие-то монументальные костюмы, в которых хоть на прием иди. А он сам себе шил штаны. Очень ловко, кстати, это у него получалось. И все так текло, текло...

МАРИАННА ЦОЙ

По возвращении домой мечта Цоя сбылась: он стал кочегаром. Правда, это была еще не знаменитая впоследствии "Камчатка", а совсем другая котельная. Находилась она в жутком месте, которых в Питере пруд пруди. С одной стороны кладбище, с другой - парк, а вокруг какие-то руины, где стаями бегали бродячие собаки. Огромный пустырь был завален деревянными ящиками, в центре стоял сарай, половину которого занимал сторож карауливший ящики, а половину - кочегар, который топил котел, чтобы сторож не замерз. Причем топил теми же ящиками, которые сторожил сторож. Получался нормальный перпетуум мобиле.

Осень была как осень. Витя дважды летал на восток играть акустику. Первый раз с Майком в Свердловск. Там оба отравились напитком под названием "Горный дубняк". Не знаю, насколько он горный, но дубняк у вернувшегося Цоя был полный.

Второй раз, уже один, он побывал в вольнодумном новосибирском Академгородке. Дубняка, по счастью, там не было, но нагрянула нелетная погода, и вместо трех дней пришлось торчать там целую неделю.

К концу зимы у Вити уже созрел материал альбома "Ночь" и он стал терзать звонками Тропилло.

Ежегодный рок-фестиваль, без которого уже как-то трудно было себе представить питерскую музыкальную жизнь, в том сезоне был перенесен с мая на март, так как в мае вся страна собиралась отмечать 40-летие Победы. По-видимому, этот сорт музыки не соответствовал освобождению Европы от фашизма.

Я думаю, те, кому интересно, как выступило КИНО на этом фестивали, смогут найти рецензии в самиздате, где журналисты, занимаясь своим делом, описывают события более-менее хладнокровно. Могу добавить только, что Цой оставил гитару, к которой, как считали многие, был накрепко привязан. Весь концерт он двигался по сцене с микрофоном - легко и пластично. Злые языки потом говорили, что он "нахватался" у ДЮРАН ДЮРАН. Может быть... Может, и не только у ДЮРАН ДЮРАН. Неважно, кто натолкнул его на эту мысль. Главное, что у него получилось нормально.

Музыканты закончили запись "Ночи", но альбом не вышел из-за каких-то планов эвукорежиссера. Витя устал с ним бороться и уселся за запись другого альбома в домашней студии Вишни. Альбом был записан очень быстро и получил название "Это не любовь".

МАРИАННА ЦОЙ

В июне Витя с Майком получили приглашение на "квартирники" в Киев. Там их и арестовали.

Я в этот период обманывала пивоваренный завод "Вена". То есть устроилась на работу дней за сорок до того, как должна была уйти в декрет. Хитрость удалась, приступив к работе в качестве диспетчера емкостного пива, я ездили к 8.30 утра заниматься бессмысленными почеркушками в путевках водителей.

Через день после отъезда звонит Цой и говорит, что всю прошлую ночь пел не на квартире, а в районном управлении внутренних дел. И сидел ему там неизвестно сколько. Пришлось приложить некоторые усилия, чтобы не родить до срока. Однако, киевские блюстители порядка немного поиграли с музыкантами, как кошка с мышкой, да и отпустили их с Богом.

Накануне рождения нашего ребенка нас черт понес на дачу. Проснувшись там часов в 5 утра, я со всей очевидностью поняла, что поездка была ошибкой. Мы помчались на ближайшую электричку, которую по закону подлости отменили. Пришлось торчать на платформе часа два. Витька нашел помятую газету и, чтобы как-то справиться с растерянностью, сделал мне из нее панамку.

Встречал он нас с сыном из больницы дождливым июльским утром. Пришел задолго до выписка и был первым среди молодых отцов. Сына мы назвали Сашей.

Начались нескончаемые хлопоты. У меня было плохо со здоровьем, а Витя целыми днями стирал пеленки и по ночам играл на гитаре в кухне. Тогда он работал, пожалуй, на самой мерзкой из своих работ - убирал в банном отделении по соседству. Я несколько раз ходила ему помогать и могу заверить, что занятие это тошнотворное. К тому же от каждодневных уборок в парилке у Вити стало побаливать сердце.

МАРИАННА ЦОЙ

В начале сезона, то есть осенью, в КИНО произошли перемены - ушел Тит. Буквально за два дня договорились с Игорем Тихомировым и тут же сыграли концерт в клубе - благодаря высокому профессиональному уровню нового басиста.

В январе 1986 года вышел наконец альбом "Ночь", который потом повторила "Мелодия" с подачи Андрея Тропилло. Витя в своих интервью достаточно резко отзывался об этой акции "Мелодии". Он так и не простил ей так называемого "пиратства". Не говоря о том, что не заплатили ни копейки, дело было прежде всего в оформлении конверта. Ко всем своим альбомам Цой делал оформление сам, лишь в "Группе крови" и "Звезде по имени Солнце" - в соавторстве с Густавом. Иногда фотообложки альбомов имели варианты. Например, "Начальника Камчатки" Витя сначала оформил сам, а потом появилась обложка, выполненная нашим знакомым художником. Мелодиевский же конверт был, с моей точки зрения, ужасен.

Цой в это время играл много акустических концертов и ездил в разные города, но физически не мог принять малой части сыпавшихся на него приглашений. Его песни очень хорошо слушали в сольном исполнении, однако желание пригласить его одного было связано еще и с тем, что концерт обычно превращался в творческую встречу, где высказывались, задавали вопросы. Слушателям хотелось побольше узнать о нем. Популярность росла как снежный ком, а телевидение и пресса по-прежнему не баловали Цоя вниманием. Впрочем, и Цой питал хроническое отвращение ко всякого рода интервью.

По своему опыту могу сказать, как действует на нервы разница между тем, что говоришь журналисту, и тем, что напечатано в газете. Такое ощущение, что разговаривает с тобой один человек, а пишет совсем другой.

Но Витя не любил интервью и по причине природной сдержанности, закрытости для посторонних. Его разговоры с залом после выступлений были рекордными по своей краткости. Если спрашивали о чем-нибудь из истории группы, еще был шанс получить распространенный ответ, но если хотели выудить что-нибудь про него самого, скажем, про характер, то чаще всего обманывались. Как-то ему задали вопрос: что в окружающей действительности ему не нравится. "Все" - ответил Цой.

Мне кажется, он с интересом выслушивал вопросы, они его не раздражали, скорее нравились. Но отвечать не любил. Что касается массы писем, свалившихся на него в последние годы, он их все читал, никогда не выбрасывал, но никогда и не отвечал.

Про выступление КИНО на очередном фестивале в 1986 году было написано, что оно не было лучшим, но отличалось стабильностью. Само же мероприятие отличалось на редкость праздничным характером. Клуб вырос из коротких штанишек, то есть из зала на улице Рубинштейна, и каким-то образом сумел охмурить администрацию ДК "Невский" в залом на 1000 мест. Тогда стадионы только снились, и "Невский" казался просто огромным.

Счастливые обладатели "проходок" и билетов заламывались туда с самого утра и торчали до позднего вечера. Кто слушал концерты, кто не слушал, главное - все виделись. А рядом Нева - для любителей пикников. Народ табунами ходил из зала в буфет и обратно.

В какой-то из дней мы с Витей вышли между концертами погулять на свежем воздухе и встретили Кинчева, который только, что отдал кому-то свою "проходку". Не долго думая Цой взял ручку и написал на своем билете "На два лица", хотя там были указаны и место. Маленький милиционерик в дверях недоверчиво посмотрел на билет, прочитал надпись, потом перевел взгляд на наши нахально-непроницаемые рожи и по-цыплячьи втянул голову в плечи.

Сразу после фестиваля "киношники" уехали на съемки в Киев. Нас той весной доставал новоиспеченный киевский режиссер, который хотел делать дипломный фильм непременно с этой группой. Он приезжал в нам несколько раз и наконец уговорил Цоя. Правда, перед самым отъездом в Киев случился Чернобыль, но рок-музыкантов такая ерунда остановить не может. Предполагалось проторчать под радиоактивными осадками месяц.

А мы с Сашей поехали на дачу и сидели там среди сорняков в ожидании Вити. Съемки, конечно, затянулись, и только месяца через полтора ребята, получив по три копейки за свои мытарства, вернулись домой.

МАРИАННА ЦОЙ

В то лето самым значительным событием был Сашкин день рождения - один год жизни. Ни о каких развлечениях типа юга, конечно, не могло быть и речи. В конце лета Цой, как всегда, стал искать работу. Наш верный Фирик повел его в кочегарку, куда недавно устроился сам. Началась эпопея "Камчатки" - маленькой грязной котельной на Петроградской стороне, которою после гибели Вити фаны со всей страны сделали местом своего паломничества.

Место выглядело очень живописно, да и творилось там - дай Бог другим кочегаркам! Виктор Цой, уже популярный человек, кидает лопатой в топку уголь! Наш друг Раш (кинорежиссер Рашид Нугманов) как увидел это, так сразу же начал снимать свой фильм "Йя-хха!". Потом Алексей Учитель снимал здесь "Рок" - фильм, в котором приняла участие и я в качестве администратора. В общем, "Камчатка" цвела, и тусовка вокруг нее крепла. Там работали и Саша Башлачев, и Слава Задерий, устраивался туда и Андрей Шаталин, музыкант "Алисы". Короче, этакий мини-клуб музыкантов, повернутых на каменном угле. Естественно, они там и пели, и играли, а праздношатающихся поклонников всегда было в избытке. Странное и счастливое место!

Хотя, если по правде, там была тяжелая работа, особенно в морозы. Спать приходилось урывками. И все время - толпа, суета, которую так не любил Витя.

Осенью мы ездили в Таллин и Ригу, где концерты проходили на "ура", однако гонорар состоял исключительно из оплаты проезда в оба конца - и все.

МАРИАННА ЦОЙ

А еще был концерт во Дворце молодежи, когда впервые на сцене появилась Джоанна Стингрей. Цой пел с нею: "Двигайся, двигайся, танцуй со мной," - я совершенно от него этого не ожидала, стояла за кулисами (я обычно стою за кулисами, очень редко смотрю из зала, потому что у меня всегда ощущение, что что-то случиться, а в зале столько народу, мне будет не выбраться. И с ОБЪЕКТОМ всегда за кулисами торчу - это не так бесполезно, как кажется).

Джоанна попросила как-то ее представить. Цой взял микрофон - ну, думаю, сейчас скажет. "А вот Джоанна Стингрей!". А он вдруг взял и выдал, что, несмотря на недостижение соглашения между нашими странами в Рейкьявике (не знаю, как он выговорил это), мы хотим доказать, что мы хотим мира. Это была целая фраза, и это было невероятно! Все просто замерли.

Джоанна как предприимчивая девушка уже давно дружила с советскими музыкантами и даже умудрилась выпустить двойной альбом в Америке. Туда вошли АКВАРИУМ, АЛИСА, СТРАННЫЕ ИГРЫ и КИНО. Поскольку это был первый опыт, к работе над этим альбомом все относились с умопомрачительной серьезностью. Ездили на фотосъемки, переправляли фонограммы, волновались... Такая мельтешня возникала с каждым приездом Джоанны и заканчивалась только с ее отъездом в теплые края Калифорнии, где, как всем казалось, доллары растут на деревьях.

Через год Джоанна стала женой Юрика Каспаряна, а пока она с удовольствием вписывалась во все концерты, включая ПОП-МЕХАНИКУ под руководством неугомонного Капитана. В те времена КИНО тоже пронимало полное участие в этом проекте.

В конце декабря 1986 года Витя ездил в Москву, откуда вернулся с новостями о фильме, который начинал снимать Сергей Соловьев. Главную роль будет играть Африка, будет сниматься куча знакомых, а Витю пригласили на эпизод, в котором он должен петь песню. Я тогда не думала, что этот фильм станет началом нашего постепенного отхода друг от друга.

Цой с большим энтузиазмом вписался в это дело, у него начались поездки в Ялту, где шли съемки, а по возвращении он отрабатывал в "Камчатке" пропущенные смены, которые "в долг" отрабатывали без него друзья.

Весной нас повезли в Челябинск. Поездка была примечательна тем, что за электрический концерт заплатили живые деньги. По традиции прежних времен концерты пытались запретить. Для этого в здание челябинского политехнического института, где нас встречали, в полном составе приехал какой-то комитет. Я пошла к ним "на ковер" и увидела довольно пожилых и вспотевших людей, которые нервно кричали друг на друга. Комитет настаивал на собственном прослушивании группы перед концертом, несмотря на то, что у нас с литовками все было в порядке. Объяснить что-либо этим людям было бессмысленно. Ситуация зашла бы в тупик, если бы ее не спасли студенты в зале потихоньку начавшие ломать стулья. Концерт запустили.

Джоанна подарила "киношникам" портативную звукозаписывающую студию на 4 канала, на которой весь год они записывали "Группу крови". Очень много было всяких съемок, записывали урывками. У Вити стали происходить перемены в жизни, в которых я уже почти не участвовала. Он уже чаще бывал вне Питера. "Группу крови" Цой выпустил после того, как закончил сниматься в фильме "Игла" Рашида Нугманова, и тогда этот альбом стал звучать из каждого второго окна.

Но еще до его выпуска Цой спел программу альбома на очередном ленинградском рок-фестивале, который стал для группы КИНО последним. Больше она в фестивалях рок-клуба не участвовала. Эти теплые июньские дни и белые ночи вспоминаются с особым ностальгическим чувством. Музыканты с женами, подружками, свитами, детьми буквально гнездились вокруг дворца молодежи на лужайках. Естественно, много пели, пили, слушали и не слушали друзей, соперников и недругов. Это был последний "взлетный" фестиваль, дальше пошло на спад.

Выступление КИНО почему-то не покатило. В зале не было уже привычного для Вити подъема. Встречали песни неплохо, но без сумасшедшего восторга, как это обычно бывало в последние годы. Может быть, звезды расположились не так, не знаю. Бывает, что настроение публики неуловимо меняется, оно зависит от разных причин. В тот раз настроение было среднее. Это было обидно для Вити, который любил эти песни и даже строил по поводу них определенные планы. Кстати, расчеты его оправдались, когда вышла "Группа крови". Короче, после того, как его "не поняли", он обиделся. Обиделся не на кого-то конкретно, а на весь Питер.

МАРИАННА ЦОЙ

Последний период жизни Витя провел с другой женщиной. Ее зовут Наташа. Это длилось три года и было очень серьезно. О нашем разводе речи не было, потому что существовал Саша. Мы уже переросли эти жениться, разводы... Когда кто-то уходит из жизни, начинается помощь всех близких. Что сейчас нам делить, когда мы любили одного и того же человека? Три года назад Витя ушел к ней. К этому моменту мы были уже совершенно свободными людьми... Мы обе устали от недосказанности и вранья. Что случилось, то случилось, и сейчас делить его - не нужно.

Он уехал в Москву, потом приехал, снова уехал... Потом вернулись из деревни моя мама с Сашей, и мы с Цоем решили вывезти ребенка на юг.

Цой улетел в Новороссийск заранее, а через неделю, встретив нас, умчался в Симферополь на концерты. Там многочисленная рок-братия играла чуть ли не первые гонорарные концерты. Мы с Сашей были на юге два месяца. По возвращении домой Витя нас не встречал, он был с Рашидом в Москве. Начиналась "Игла".

Последний раз мы с ним изображали семейную пару на свадьбе Джоанны и Юрика. Это было очень развесистое мероприятие с фейерверком, черными "Чайками", пеной и брызгами шампанского. Знакомые для поддержания беседы что-то спрашивали меня про Витины планы, но поскольку мы уже ничего не знали о планах друг друга, ответить мне было нечего.

Я не вправе писать о последних трех годах жизни Вити - годах его звездного успеха. Об этом пусть расскажут другие. А я о последних днях.

Юрик приехал числа тринадцатого августа из Прибалтики, где он был вместе с Витей. И тут пришла эта страшная весть.

Как это произошло? Витя поехал на рыбалку. Он ездил туда регулярно. Видимо, был определенный момент его возвращения. И когда он вовремя не приехал, Наташа забеспокоилась и поехала его искать. И увидела этот автобус, нырнувший в речку... Она помчалась в ближайший городок, потому что они жили в деревне, снимали дом. Там все выяснилось.

Она начала звонить. Дозвонилась своей маме в Москву. Та стала звонить в Ленинград. Нашла телефон Каспаряна. Юрика не было дома. Нашли меня, а я вычислила Каспаряна по телефонам друзей. Через полчаса мы уже выехали из Ленинграда, накачавшись бензином. С нами поехал Игорь Тихомиров с женой - они буквально за три часа до этого приехали из деревни, где тоже отдыхали вместе. Мы поехали на двух машинах: они - на своей, а я с Юркой. В десять утра на следующий день после несчастья я уже сидела у следователя и подписывала бумаги. А еще через сутки мы выехали оттуда, увозя с собой Витю...

В протоколе написано, что он заснул. В это не верит никто из близких. Витя шел по жизни на мягких кошачьих лапах, был крайне осторожен. Я думаю, что он просто увлекся движением - бывает такая эйфория. Ездил он на ста пятидесяти. По всей видимости нарушение было со стороны Вити, судя по следам протекторов на асфальте. Он врезался в автобус на встречной полосе. Элементарная автомобильная катастрофа. В убийство я не верю. Цой не был человеком, которого кому-то хочется убрать.

В этом городе нашлись крайне отзывчивые люди. Нам дали автобус, мы договорились с шофером, и он подписался отвезти нас в Ленинград. Без всяких остановок. Мы сели с Юркой, как только гроб погрузили в автобус. Мы сразу вскочили и уехали, успев позвонить в рок-клуб насчет похорон. Мы хотели похоронить в субботу. В пятницу вечером его привезли.

Когда приехали, поняли, что о субботе речи нет. В городе такая волна, столько народу, что нужно какое-то время, чтобы информация распространилась - где и когда... Очень противные были статьи в газетах. Писали какие-то мамы, рабочие и колхозницы о том, что дети двое суток не ели, не пили, стояли у кладбища, а родственники даже не дозволили бросить в могилу ком земли. Но если бы все бросили ком земли, то мы оказались в одной могиле с Витей - я, сын... Это вообще чудо, что Саня остался. Мне потом рассказывали, что Витя уезжал на рыбалку в пять часов утра. Обычно все спали, он уходил один, а тут внезапно все вскочили. Он Сашке сказал: "Поехали со мной." И ребенок отказался. Это чудо, конечно...

А последний раз мы видели, когда Витя забирал Саню на два месяца. Мы собрали вещи и ждали его. Саня перед приездом отца обычно нервничал. Однако Цой, пунктуальный, как всегда, не опоздал. Он взял сына за руку, и они пошли из дома.

- Ну пока.

- Наслаждайтесь, - говорю им вслед.

У лифта он оборачивается.

- Пока. Буду звонить.

МАРИАННА ЦОЙ

Очень большую роль в наших взаимоотношениях сыграл дом Майка, с которым я была давно знакома. Мы были бездомные. У Цоя в "Безъядерной зоне" есть такая фраза - "ребенок, воспитанный жизнью за шкафом" - это про нас с ним. Потому что нам абсолютно некуда было пойти. Моя мама при ее обаянии и теперешней дружбе со всеми музыкантами, тогда никак не могла понять, что же все-таки происходит. Ей казалось, что уже вот-вот и я буду устроена в жизни по кайфу, а тут появилось это создание, которое к тому же ни гугу не говорит.

У Цоя тоже была проходная комната, родители, еще тетя какая-то... В общем, безумная ситуация. Так мы и болтались. В день проходили офигенное количество километров, Потому что погодные условия не всегда позволяли сидеть на лавке, и маленькая, похожая на сосиску, комнатушка Майка и Натальи, была единственным местом, куда можно было прийти и расслабиться.

От меня тогда вообще отскакивала всякая информация о питерских музыкальных кругах. Образование на эту тему включало майковскую "Сладкую N", какой-то альбом АКВАРИУМА, не застрявший ни в голове, ни в сердце, и поход на концерт в тогда уже функционирующий рок-клуб. С концерта я сбежала после героического опуса РОССИЯН про хризантему и чертополох.

Через какое-то время, опять же где-то в гостях, у Вити в руках оказалась гитара. Помню, я испугалась - мне уже приходилось выслушивать сочинения моих разнообразных знакомых. Ничего, кроме тихого ужаса, я при этом не испытывала. Но Витю, после того как он спел своих "Бездельников" и "Солнечные дни", захотелось попросить спеть еще...

Чувство, которое я испытала, услышав его впервые, скорее можно назвать изумлением, а не восторгом. Потому что... Потому что потому. Короче говоря, не ожидала я от девятнадцатилетнего Цоя такой прыти!

Мне стало скучно ходить на работу. Цирк стал пахнуть плесенью. Скачки по служебной лестнице вдруг показались лишенными смысла. Мне захотелось стать бездельницей.

Витя притащил аквариумский "Треугольник" и рассказал, что с помощью Боба и его друзей заканчивает записывать свой первый альбом. Это был знаменитый теперь альбом "45", в котором, кроме Вити, участвовал Рыба в качестве гитариста и многие музыканты АКВАРИУМА. Еще Рыба исполнял обязанности менеджера группы КИНО.

Собственно, по тогдашнему статусу группы это ничего не означало. Правда, именно Рыба познакомил Витю с Каспаряном, но это произошло позже, а тогда они записывали первый альбом и готовились к первому концерту в рок-клубе.

Я не очень хорошо помню этот концерт. Меня удивило, что Витя совершенно не нервничал перед первым своим выходом на сцену. Только спустя некоторое время я поняла, что это не так. Просто волнение его было совершенно незаметно для посторонних.

Итак, Витя старался, Рыба очень старался, старались также помогавшие "киношникам" Дюша, Фан и БГ. На последней песне выскочил даже Майк. Но несмотря на все старания ничего путного не получилось. Что было - то было! Однако неприятный осадок от первой неудачи испарился довольно быстро.

МАРИАННА ЦОЙ

В городе наступило "+25 - лето". Началась летняя маята. Меня опять потянуло на вступительные экзамены в "Муху", куда мне ни разу не удавалось сдать хотя бы стабильно. Я железно что-нибудь заваливала. В то лето я уже сама не была уверена - стоит ли затевать это вновь? Но привычка оказалась сильнее, и я опять подала документы. Когда Витя об этом узнал, молчаливому его возмущению не было предела. По его мнению, было нужно, то есть просто необходимо, поехать к Черному морю и жить там в палатке. И потом, зачем поступать, если это вообще не нужно?

- Ты что, хочешь стать художницей? - спросил он так, будто я добровольно собиралась вступать в коммунистическую партию.

Я, конечно, сказала, что не хочу - и не стала. Более того, в "Мухе" больше никогда не появлялась. Мне стало совершенно наплевать на дальнейшую мало-мальскую деятельность, и все принципы, которые казались правильными целых 23 года, улетучились как дым.

Я уже потихоньку стала помогать ему в работе и участвовать в его мытарствах. Стала что-то понимать во всей этой музыкальной кухне. Но всему этому еще только суждено было случиться, а пока мы быстренько наковыряли каких-то книжек, снесли их в "Букинист" и купили билеты на поезд.

До отъезда оставалось недели две. Рыбе удалось к тому времени "нарыть" в Москве какие-то квартирные концерты с помощью Сережи Рыженко, с которым они тогда очень дружили. О поездке мы узнали за два часа до отхода поезда. Мы заметались по квартире, собирая вещи, мой скотч-террьер Билл, обладавший сквернейшим характером, тоже ужасно занервничал и с перепугу, что его сейчас бросят навсегда, прокусил Вите руку. Пока ночью мы тряслись в жутком сидячем вагоне, рука посинела и надулась, как подушка. Несмотря на это "квартирники" были мужественно отыграны, и мы отправились в гости в Саше Липницкому. Кстати, на одном из этих концертов Витя впервые пересекся с Густавом, однако их дружба и совместная работа началась только года через два.

Мы бодро топали в сторону Садового кольца к незнакомому и загадочному хозяину дома, о котором в питерской тусовке уже ползали самые невероятные слухи. Липницкий тогда еще не был музыкантом группы ЗВУКИ МУ, а был этаким всеобщим меценатом, который принимал большими партиями нищих музыкантов из Питера и не только из Питера, всех кормил, поил, возил на роскошную родительскую дачу на Николиной Горе и вообще всячески ублажал. Кроме того, он был счастливым обладателем видеомагнитофона, который в те времена приравнивался к космическому кораблю.

Цой с Рыбой сыграли хозяину дома и его немногочисленным гостям, в числе которых был Артем Троицкий, коротенький концерт, а потом Липницкий засунул в магнитофон кассету с "Героями рок-н ролла". У него было несколько музыкальных видеокассет, и мы смотрели их без остановки. Заканчивали и начинали смотреть сначала. Этот марафон продолжался двое суток, пока нас не вернули к действительности явившиеся с юга Боб с женой Людмилой - черные, как негры. И тут мы вспомнили о своих билетах и помчались в Питер, откуда неделю с двумя нашими друзьями отбыли по горячим следам Гребенщикова в Малоречку - небольшой крымский поселок - где и прожили в палатке у самого моря целый месяц.

Сейчас я просто ничего не могу рассказать об этом путешествии, не нахожу слов, потому что по прошествии стольких лет выгорели в памяти яркие краски. Но музыку той поры я буду слышать всегда. "Музыку волн, музыку ветра..."

Чудесные дни в Крыму подошли к концу. Питер встретил нас дождем. Я вернулась в свой цирк, а Цою предстояло распределение на работу, поскольку училище реставраторов, где он учился, выдало ему диплом резчика по дереву с обязательной двухгодичной отработкой по распределению.

В октябре мы с помощью Витиной мамы сняли комнату в двухкомнатной квартире на Московской площади. Это было первое наше собственное пристанище, куда мы, собрав пожитки, сбежали из родительских домов - сбежали, потому что очень хотели жить вместе.

Витя очень неудачно распределился в Пушкин, куда нужно было мотаться к восьми часам утра. К тому же его почему-то оформили не резчиком, а реставратором лепных потолков, а это означало, что нужно целыми днями торчать на стремянке под этими самыми потолками. С потолка, конечно же, сыпалась дореволюционная пыль, от которой у Вити трескалась кожа на пальцах. Его любимое занятие - гитара - потихоньку стало напоминать пытку. Но он все-таки играл каждый день. Пальцы кровили. Витя пошел к врачу. Ему опять "повезло". В кабинете таращили глаза штук пятнадцать молоденьких практиканток. Вместо рук у Вити стали осматривать живот и спину. Слава Богу, дальше этого дело не пошло. По поводу рук не глядя выписали какую-то мазь. Мазь тоже не помогала.

Тем не менее гитара звенела все время. И как-то раз слякотным вечером, вернувшись с работы, я познакомилась с "Последним героем".

МАРИАННА ЦОЙ

Рыба с Цоем затеяли новую запись. По чей-то наколке они познакомились с одним театральным звукорежиссером, который из каких-то своих соображений помогал некоторым музыкантам. Разыскали барабанщика, которым оказался Валера Кирилов, впоследствии барабанщик ЗООПАРКА. Было записано несколько вещей, но что-то не сложилось. Поначалу Вите все очень нравилось, но потом он как-то быстро к этому остыл. Однако несколько вещей все же были закончены. По странному стечению обстоятельств единственная бобина с фонограммой сохранилась именно у Кирилова, с которым сразу после той записи пути разошлись.

Жизнь наша в неуютном чужом жилище протекала очень тихо. Витя маялся с реставраторством монархических потолков, а мне целыми днями приходилось довольствоваться колоссальным интеллектом цирковых артистов. Гости к нам, не в пример следующему пристанищу, забредили редко. И очень нервировало условие, заранее поставленное хозяевами - мы должны были убраться из квартиры перед самым Новом годом.

Как-то раз из Москвы приехал Рыженко. Я помню это потому, что в тот вечер Цой спел нам новую песню. Это был "Дождь для нас".

Новый восемьдесят третий год встречали скверно. У Вити еще не зажили руки, меня донимала зубная боль. В общем-то, это плохая примета - болеть в новогоднюю ночь. Но мы в приметы тогда не верили. Однако к концу того года, который встретили болячками, пришлось поверить. Год был "моим" по восточному гороскопу и тем самым вселял надежу на какое-то везение. В результате же это было для нас самое бестолковое и нервное время с мизерными творческими результатами для Цоя. К концу года мы оба оказались в больницах, причем я чуть не загнулась. На примере "моего" года Витя стал очень осторожно относиться к "своему". Ведь от был Тигр, а в тигрином гороскопе сказано, что эти люди не часто доживают до зрелых лет.

В середине января мы переехали в другую квартиру, которую сняли на Охте. Туда приходило такое множество народа, что всех и не вспомнить. Пусть простят меня те, кого забыла.

Витя так достал своего мастера-начальника абсолютно наплевательским отношением к монархическим потолкам, что тот отпустил юного реставратора на все четыре стороны. И дальше его занесло в какой-то садово-парковый трест, где он резал скульптуру для детских площадок. Тоже не особенно усердствуя. Он тогда больше увлекался резьбой нэцке и делал их настолько мастерски, будто учился этому искусству долгие годы у восточных мастеров. Вырезанные фигурки он щедро дарил, и сейчас, приходя к старым друзьям, я вижу эти маленькие осколки памяти.

Дом, где мы жили, стоял на проспекте Блюхера. БГ очень ловко перевел первую часть фамилии на русский, а вторую - на нецензурный. Получилось очень смешно, мы только так ее и называли. Название очень соответствовало красотам микрорайона и нашему тогдашнему достатку. Чаще всего денег в кармане не обнаруживалось.

Однако Борис Борисович с невероятной настойчивостью "нарывал" к каждым выходным пятнаху, чтобы явиться к нам в пятницу вечером, когда мы уже сидели без ног от трудовой недели, с двумя авоськами сухого, как правило, красного вина. Начинался настоящий уикенд с пусканием пиалы по воде, с бесконечными разговорами и пением песен друг другу или тому, кто еще не спал, или вообще никому.

Борис неизменно приходил с Людмилой и еще с кем-нибудь. Частенько забредал к нам и Курехин. Тогда Капитан еще носил пальто фабрики "Большевичка" и строил бесчисленные планы. Кислорода ему не хватало точно так же, как и всем остальным, даже, может быть, в большей степени. Но 83-й год только начинался, печень от красного вина еще не болела, а перемен мы только ждали, причем совершенно не были уверены, что дождемся.

БГ тогда уже распростился с привычкой топать на работу ежедневно, что удалось не совсем просто. Он потихоньку размыкал замкнутый круг "квартирников" и "подпольных" концертов, созданный различными комитетами, работниками советской культуры и еще черт знает кем.

Витя маялся на работе, мечтая уйти в кочегары или сторожа, где работа - сутки через трое. Борис же мечтал вступить в творческий союз или профессиональное объединение, чтобы иметь официальное право не служить, а заниматься только творческой работой. Ему удалось это сделать лишь года через два.

Хотелось как-то решить проблему "литовки" текстов, которые тогда допускались к исполнению через один. Из-за безобидного Витиного "Бездельника" можно было схлопотать серьезные неприятности. Боб их уже имел, написав своего "Ангела всенародного похмелья" - крамола, да и только! У нашего народа не бывает похмелья, тем более после всенародных праздников.

Короче говоря, неприятие официозом этой музыки было железное. Несчастные работники Дома самодеятельного творчества, на которых свалилась обязанность литовать тексты, предпочитали перед "мероприятиями рок-клуба" брать больничные листы. А музыканты мечтали о таких концертах, когда слушателей в зале будет чуть больше, чем милиционеров.

Ко всему этому у Вити ничего не получилось с составом группы. Отношения с Рыбой стали натянутыми, а встречи не приносили удовольствия. Правда, уже приходил, но еще не стал родным Каспарян, рассказывал об учебе в техникуме, и они с Витей подолгу разговаривали о хорошей гитаре, которой не было ни у того, ни у другого.

МАРИАННА ЦОЙ

Январь 83-го, как сейчас помню, выдался чересчур суровым. Наш дом так по-дурацки располагался, что добраться до него можно было только на троллейбусе. Рядом с домом было троллейбусное кольцо - тройка, девятнадцатый и еще какой-то. И этим троллейбусам очень не нравилось ездить в двадцатиградусные морозы, во всяком случае, если они и ездили, то очень медленно. Мы жутко замерзали. У нас эти троллейбусы сидели в печенках.

Наступил февраль, а с ним знаменитая дата - тридцатилетие Севы Гаккеля. Это было 19 февраля 1983 года. Юбилей отмечался концертом в рок-клубе, где играли КИНО и АКВАРИУМ. Первая песня КИНО - "Троллейбус, который идет на восток".

Это был второй электрический концерт группы в ее жизни. Первый состоялся почти год назад и, как положено первому блину вышел комом. Второй ком тоже вышел блином. Черт-те что с составом! Рыба еще не исчез, но это был, так сказать, его прощальный ужин. С перепугу или еще из каких соображений он забывал застегнуть молнию на брюках, к тому же очень активно двигался по сцене, видимо, решив стать шоуменом. Юрик Каспарян с остекленевшим взглядом и одеревеневшими ногами терзал свою "Музиму", а рядом стоял какой-то его приятель который почему-то решил, что он - бас-гитарист. С таким же успехом это могла сделать я или первый попавшийся водопроводчик. Я уже не помню - кто там был на барабанах, помню только, что весь состав на сцене Цою не помогал, а ужасно мешал, и несмотря на все Витины старания ничего хорошего не получилось.

Слава Богу, что уже год как существовал альбом "45", иначе не миновать Цою насмешливых реплик из публики или даже "подарков" в виде всяких предметов, летящих на сцену. У Вити совершенно не было опыта концертной работы, к тому же совсем не на пользу пошло соседство с АКВАРИУМОМ. Цой сделал из этого выводы и вновь допустил подобное соседство уже много позже, когда совершенно был уверен в себе.

После концерта мы с ним немного погоревали и пошли на банкет, который принял необычный размах в силу того, что герой дня Сева сторожил тогда какой-то техникум, и гости повалили прямо туда. Это мероприятие сложилось для нас много удачней, а разнообразные слухи о вечеринке еще долго ползали по питерской музыкальной тусовке.

В марте мне нужно было сдавать новую цирковую программу к весенним школьным каникулам. На мне висели декорации и костюмы. Времени, как всегда, было в обрез. Народный артист СССР Олег Константинович Попов, придумавший всю эту белиберду, обещал снять живьем кожу с нашей постановочной части. Мы работали по восемнадцать часов в сутки, засыпали на ходу, а Витя зверел от одиночества в нашей комнатушке на Блюхера. "Но акробаты под куполом цирка не слышат прибой", - и Цой наказал их за это. Я уволилась.

В рок-клубе началась великая суета. Впервые в городе, да и в стране, проводился официальный рок-фестиваль. Сначала всех прослушивали и отбирали. Потом компоновали и проводили концерты, которые длились три дня. А уж потом жюри, в состав которого входили те же работники культуры и комитетов, вряд ли слышавшие что-нибудь, кроме Пьехи и Кобзона, расставило лауреатов на какие-то дурацкие места.

Хронический идиотизм, столь свойственный нашей стране, в те времена с особой силой проявлялся на идиотических мини-спектаклях, которые разыгрывало такое жюри на так называемых "обсуждениях", когда эти люди пытались что-то промямлить по поводу выступления той или иной группы, в текстах и музыке которой они явно ничего не понимали и не хотели понять. "Обсуждения" велись с плохо скрываемым подтекстом: будете вякать, мы вообще вас прикроем.

Именно по этой причине, как мне кажется, диплом первой степени на том фестивале получила МАНУФАКТУРА - группа, максимально приближенная к эстраде. Заслуженный АКВАРИУМ был задвинут на второе место, а ЗООПАРК во главе с Майком вообще не попал в число лауреатов. Но несмотря ни на что приз зрительских симпатий получили СТРАННЫЕ ИГРЫ, и вообще, это был кайф!

Мы с Витей ходили на все концерты, как на работу, не было желания ничего пропускать. "Чего не играешь?" - по двадцать раз на дню спрашивали его. И это досаждало, как мозоль. Он только руками разводил:

- Состава нет...

- А в акустике?

- Не хочу.

МАРИАННА ЦОЙ

Борис водил Цоя за собою всюду - на какие-то тусовки по поводу всем нам "понятных" курехинских опусов, на квартирные концерты, в гости да и просто в баню. Сзади обычно тащились мы с Людкой. Летом 83-го года мы часто ездили на велосипедах в Солнечное из Белоострова, где у Севы Гаккеля была дача. Я с удовольствием проделала бы этот путь на электричке, но все ехали на велосипедах, по-другому было нельзя. В Солнечном мы изображали "активный отдых" со всеми вытекающими отсюда последствиями: в частности, изображали из себя нудистов, купаясь и загорая голышом. Потом тем же маршрутом возвращались обратно.

Сейчас такие прогулки мне страшно даже представить. Разве что на такси. Но тогда нами руководила не безумная страсть к туризму, тем более, к велосипедному, не кислородное голодание, а чувство самосохранения. Состояться в том качестве, в котором нам всем хотелось, можно было только сообща.

Не было ничего - ни гастритов, ни радикулитов, ни мешков под глазами, а заодно совсем не было денег, хотя их отсутствие, по-моему, сказывается положительно на творческой потенции и живости ума.

В одно из таких воскресений мы не поехали за город. У меня была вывихнута нога. Витя с удовольствием удалился в угол с гитарой, а я накупила щавеля и весь день провела на кухне, приготовляя зеленые щи. По моим расчетам, их должно было хватить дня на три, что было классно, потому что в кармане оставался рубль, а в углу, где обычно стояли спасительные пустые бутылки, можно было обнаружить только пыль.

Но тут под окнами нашего второго этажа раздалось знакомое улюлюканье друзей, мои трехдневные планы полетели ко всем чертям, а Вите не пришлось больше гадать - кто будет его гостем.

Эй, кто будет моим гостем

В велосипедных муках тянулось лето. Витя работал на Каменном острове в парке с фамильярно-игровым названием "Тихий отдых". Он вырезал что-то устрашающее из огромного бревна. Наверное, это и сейчас там находится. А я днем привозила с Охты горячую еду и купалась в пруду с пиявками.

Боб с Людкой стали собираться в нашу любимую Малоречку, и мы уже строили совместные планы. Но тут грянул гром: про Цоя вспомнили наши Вооруженные Силы.

Раньше Цой очень успешно косил армию, участь в разных ПТУ. ПТУ привлекали его как раз с этой точки зрения, потому что оттуда в армию не забирали. Потом ему стукнуло двадцать один, и военкомат решил заняться им всерьез. Но он уже был Виктором Цоем и уже никак не мог уйти в армию.

Он мне сказал: "Я уйду в армию, а ты тут замуж выйдешь". Я говорю: "Да ты что, с ума сошел?" На самом деле он просто не мог на два года уйти от рок-н-ролла в какие-то войска. Все кругом косили, все как-то нас поддерживали: "Ну, подумаешь, сумасшедший дом! Ну посидишь ты там две недели..." Вышло полтора месяца.

Страшно вспомнить, как он туда сдавался. Я заделалась там за бесплатно делать всякую наглядную агитацию, писать психам "Мойте руки после туалета", "Увеличить оборот койко-мест" - это было полное безумие. За это мне разрешили с ним видеться каждый день. Обычные свидания там раз в неделю.

БГ послал ему через меня какую-то дзэновскую книгу, которую Витя на Пряжке так и не открыл. От нашей самой гуманной психиатрии в мире у него чуть не поехала крыша всерьез. Я не буду рассказывать о жутких условиях для несчастных людей, попавших в эту больницу, о практике делать уколы исподтишка спящим и прочих вещах, о полной безответственности и нечестности. Это все по прошествии времени потихоньку исчезает из памяти. Помню только, что лечащий врач с маниакальной настойчивостью принялся выискивать изъяны психики пациента или же вывести его на чистую воду как симулянта. Его страшно раздражало, что он молчун. Но Цой упорно не отвечал на его вопросы - просто в силу природного характера, а не оттого, что хотел подразнить. Их единоборство продолжалось почти шесть недель.

Наконец врач сдался и Витю почти прозрачного выписали на волю законным советским психом.

Я пришла в военкомат, вся расстроенная, заплаканная. А плакала на самом деле я потому, что просто боялась очередного призыва. Они говорят. "Ну что, он на самом деле так плох?" Я начала реветь. Они говорят. "Ну, бедная, ты еще за него замуж собираешься - сумасшедший же он! Жить с ним всю жизнь! Никуда, - говорят, - он не пойдет, не нужен нам такой".

Когда Витя получил белый билет - это был праздник.

После больницы он чувствовал себя очень плохо. По нашим гуманным законам из сумасшедшего дома выписывают прямо на работу. Видимо, в качестве наказания. Начальник, увидев его, неподдельно испугался и отпустил на несколько дней оклематься.

"Транквилизатор"

Сразу же возобновились репетиции с Юриком. Мы старались не сидеть дома, ходили в гости, чтобы развеять хандру. А недели через две Витя на акустическом концерте с Майком и Бобом поведал публике, что несмотря на пережитый стресс он уже понимает, что поток атмосферных осадков - всего лишь капризы природы.

Через месяц загремела в больницу я - несчастья не ходят в одиночку. У меня началось заражение крови в результате весьма квалифицированного медицинского обслуживания. Получая с помощью капельницы ежедневно 2,5 литра антисептика в вену, я начинала свой путь к остановке трамвая. То есть я ждала вечера, когда после работы ко мне приезжал Витя. Короче говоря, год заканчивался мучительно, и мы вздохнули с облегчением, когда он кончился.

МАРИАННА ЦОЙ

После всех этих нервотрепок и хвороб у Вити что-то щелкнуло в голове, и мы отправились подавать заявление в ЗАГС, где и предстали 4 февраля 1984 года на торжественно-идиотской церемонии. Глоток свежего воздуха там обеспечил, естественно, БГ, явившийся в концертном гриме с намотанными на шею разноцветными тряпками.

А на следующий день в нашу несчастную квартиру набилось человек сто. Витька перенапрягся и в результате этого радостного события слег с температурой.

Однако Витя буквально задыхался от обилия незаписанного материала, и это заставило его задать Титу вопрос. Тит отнесся благосклонно. Боб начал переговоры с Тропилло, у которого был записан альбом "45". Тропилло тоже не возражал.

Запись заняла, если мне не изменяет память, не больше трех недель. И "Начальник Камчатки", так давно рвавшийся наружу, наконец родился.

МАРИАННА ЦОЙ

На сегодняшний день в дискографии группы между альбомами "45" и "Начальник Камчатки" обязательно стоит альбом "46", датированный 1983 годом. Витя сделал эту запись на бытовом магнитофоне у Алексея Вишни исключительно для того, чтобы у Юрика была возможность дома заниматься на гитаре с этим материалом. Но Вишня был на этот счет другого мнения и дал записи ход. Цой немного позлился да и плюнул, но сам никогда не называл эту работу альбомом группы.

Тогда выход любого альбома становился событием. Групп было много меньше, чем сейчас, а возможностей записи - вовсе никаких. Хорошим тоном считалось не только как можно скорее послушать, но и сразу же начать обсуждать. Да еще настрочить рецензию и разобрать все по костям. Витя все эти разборки выносил стоически, чего не могу сказать о себе.

Я и теперь лезу на потолок, читая опусы об ОБЪЕКТЕ НАСМЕШЕК. А тогда самообладание отказывало вовсе. Все песни "Начальника Камчатки" возникли рядом со мной, я присутствовала при их рождении. И столкнувшись лицом к лицу с бесцеремонной критикой, я просто зверела и жалела лишь об одном - что под рукой нет такой портативной газовой камеры для критиков.

Судьба, видимо, устала водить Цоя за нос и вновь столкнула с Густавом. Завязывались какие-то отношения - и КИНО уже в полном составе, который два года Вите снился, рвануло на предфестивальное прослушивание. К этому времени Витя сделал меня администратором группы, внеся в ее список, что наделало немалый переполох, поскольку опыты такого рода всегда заканчивались неудачей. Группу вставили в график и, явившись в означенный день в какой-то клуб, они отыграли перед отборочным жюри короткую программу.

Сейчас пишут, что это произвело слабое впечатление, что группа отыграла вяло и тому подобное. Не знаю, как было на самом деле, во всяком случае, им сказали: нет. Витя, и так молчаливый, на два дня вообще потерял дар речи. Он ходил такой мрачный, что я на правах администратора пошла в рок-клуб и наорала на первого попавшегося гардеробщика. Это, само собой, результата не принесло. Но благодаря усилиям некоторых подвижников, которые, кстати, не входили в отборочное жюри, но оказались дальновиднее, ценой участия БГ и звонка Троицкого из Москвы КИНО на фестиваль прорвалось.

Сам фестиваль имел в качестве девиза какую-то патриотическую фразу, причем всем группам предложили спеть по одной песне, связанной с этим девизом. Что-то там про борьбу за мир, кажется. Цой взял и написал "Безъядерную зону". И тут одумавшееся жюри решило открыть фестиваль этой песней в сольном исполнении Цоя, а само выступление группы поставили последним на фестивале.

Три дня фестиваль утопал в табачном дыму. И, конечно, на последнем концерте все уже хотят спать или хотят домой. Довольно сложно заставить их встряхнуться и развесить уши. К тому же КИНО больше года не выходило на сцену. Цой играл акустику несколько раз на квартирах или в малюсеньких залах, сидя на стуле. И все же он заставлял себя слушать! По общему мнению, финал фестиваля благодаря КИНО получился классным. По-видимому, мучительный период неудач сыграл положительную роль. Наконец все, как говорится, срослось, и Цой показал, на что он способен.

МАРИАННА ЦОЙ

Вскоре нас выкинули из квартиры на Охте, как это рано или поздно случается, когда снимаешь чужое жилье. Мы перебрались к моей маме на проспект Ветеранов. Витя окончательно устал от восьмичасового рабочего дня и покинул свой садово-парковый трест.

В июле мы уже по традиции поехали поздравлять Сашу Липницкого, уже музыканта ЗВУКОВ МУ, с днем рождения. В тот год Липа затеял мини-фестиваль на Николиной Горе. Играть должны были только друзья. Но место, где находятся эти дачи для больших начальников, не очень подходило для подобного безобразия. Нам всем с большой поляны пришлось перебраться в сад на дачном участке. Толпа гостей, как водилось на Сашиных днях рождениях, была огромной. Устав от бесконечной трескотни, я пошла забивать спальное место. А Витя веселился до упаду. Он редко расходился, но уж если такое случалось, то на всю катушку.

Утро началось с рассказов о его подвигах, которые казались неправдоподобными. Особенно глядя на него, тихо попивавшего чай на веранде. В то лето денег не было хронически, а на юг очень хотелось, тем более что прошлогоднее лето было безнадежно испорчено несостоявшимся призывом в армию. Всеобщий приятель Сережа Фирсов, работавший тогда проводником на железной дороге, уже свозил "зайцами" в Крым толпу безденежных музыкантов. Мы вписались во вторую партию. Ехать предстояло в плацкартном вагоне Ленинград - Феодосия. Он прицепной, или отцепной, не знаю, во всяком случае в нем несмотря на разгар сезона и полное отсутствие билетов в кассах пассажиров оказалось не более десяти. Не считая, конечно, "зайцев".

Наш партизанский отряд насчитывал человек шесть-семь, хорошо знавших друг друга. Едва мы отвалили, как Фирсов начал инструктаж по закосу проверок. Первые контролеры не заставили себя ждать. Фирик дал команду, и мы бросились в ящики под нижними полками. Контролеры нас по-собачьи унюхали и топали по вагону добрых полчаса, хотя и не нашли. Ящик под полкой, такой большой с виду, оказался все-таки тесноват, и у меня свело ногу от долгого сидения в нем. А в Витькином рундуке вообще недавно кто-то умер, поэтому он чуть не задохнулся и, рискуя быть обнаруженным, высовывал в щель кончик носа. К счастью, у пассажиров нашего вагона настроение было отпускное, и они всячески старались нам помочь.

После этого мы категорически отказались сидеть в этих рундуках. Второй контроль ожидался вечером. Нас с Витькой закинули на багажную полку в купе для проводников и загородили огромным чемоданом, который раскачивался и больно бил меня по коленкам. Витя за спиной трясся от смеха, но контролер оказался не настырный и довольно быстро свалил. К позднему вечеру проводники поезда, в основном, студенты, как-то пронюхали, что в фирсовском вагоне едет Цой. Побросав своих пассажиров, они сбежались к нам с безалкогольными напитками и раздолбанной гитарой. Всю ночь вопили на разные голоса, а утром Витя обнаружил, что не может говорить - голос был сорван.

Через сутки мы уже топали по пирсу в Коктебеле и сняв сарай на задворках какого-то дома, зажили беззаботной южной жизнью. Дурацких антиалкогольных законов еще никто не издавал, на каждом углу стояли автоматы с молодым вином, а на пляже чуть ли не каждый день мы встречали "своих" из Питера. Та поездка по своему безрассудству особенно выдающаяся. Недели через две в неба свалился Густав и утащил нас в Гурзуф, где жить было дороже и неудобней.

Случалось, ночевали на пляже, иногда днями ничего не ели, потом долго ждали нашего Фирика, который все никак не приезжал за нами... Убегали от настырных хозяев, ныряли в море за пустыми бутылками, дабы их сдать, трескали несчастных мидий. Живя в Коктебеле, ходили заброшенной дорогой римских легионеров в Старый Крым по горам, поросшим орешником. Это было настоящее южное безумие - последнее в наших с Витей отношениях. Да и Цой, свободный тогда от лихой своей популярности, последний раз мог позволить себе поболтаться по Крыму, не рискуя быть растерзанным собственными поклонниками.



САША: "Я ЕЩЕ НЕ ПРИДУМАЛ СЕБЕ ПРОФЕССИЮ" 

Продолжение родословной 
ТЫ АЛЕКСАНДР ЦОЙ? 
Точнее - Саша Цой. 
- А когда будешь большим, тебя будут называть Александр Викторович. 
Он кивнул. Потом достал из-под подушки черно-белого медведя, ткнут его мне в руку, тоненько сказал: 
"Здравствуйте!" - и сообщил, что китайского медвежонка-панду привезла из Минска мама. Но любимый его медведь - Мишель. Он приехал из Англии, где живет мамина подруга. 
- Надо бы придумать имя панде, - предложила я - какое-нибудь китайское. Ведь он живет в Китае и ест бамбук. 
- И лазит по деревьям, - добавил Саша. - А какие имена китайские бывают? 
Я ничего путного не могла вспомнить, кроме труднопроизносимого "Чжао". Да еще на языке почему-то вертелся "Мао-Цзедун". 
- Кого ты в своей жизни больше всего любишь? 
- Маму. 
- А папу помнишь? 
- Да. Часто вспоминаю. Очень жалко, что он умер. 
- Он снится тебе? 
- Иногда снится, иногда нет... 
Мы сидим с Сашей на кровати и держим в руках по медведю. Только что Саша вертелся, мешал нам с Марианной разговаривать, дрыгал журавлиными ногами, одним словом, выпендривался, как все дети перед гостями. С трудом мы его отправили на кухню, где сидели ребята-музыканты. А вот когда мы стали разговаривать с Сашей мешать нам не стала. Ушла на кухню. 
Саша рассказывает, какая у него особенная комната. И качели есть, и кольца имеются, не говоря уже о тренажере, - что-то вроде спортзала на дому. Там он вволю машет своими длинными ногами. При мне он измерил свою ногу растопыркой из большого и указательного пальцев. 
- Сколько уложилось? 
- Вышло пять с половиной, глядите! 
- Не слишком длинные ноги для каратэ? - усомнилась я. 
- Нет, в самый раз, - заверил Саша. Он начал заниматься у хорошего тренера, чемпиона Вячеслава Цоя, в центре восточных единоборств. У него там много друзей, они даже не уместились на десяти пальцах рук. 
Саша - высокенький, зеленоглазый, лобастый и темноволосый. На носу царапина, на руках цыпки. 
- Ой, у тебя царапина на крыльях носа! - говорю я. 
- У носа есть крылья? - изумляется Саша. - Как у самолета? 
Дело в том, что они с дедушкой построили планер. Правда не до конца. Надо еще моторчик поставить и крылья обклеить, а запускать планер они собираются на Волге нынче летом. У дедушки две машины, драндулет "Запорожец" и новые "Жигули". И эта благородная мужская страсть к автомобилям и ко всему, что двигается и летает при помощи моторов, объединила двух Цоев - Сашу и Роберта Максимовича. 
- Саша, а кем ты будешь, когда вырастешь? 
- Я еще не придумал себе профессию. 
- Что же ты так? Другие люди в твоем возрасте уже столько профессий себе придумали! 
- Ну, я еще подумаю. 
- А петь не собираешься? 
- Совсем не собираюсь. 
Слух у меня есть, могу петь, но не хочу. 
Я принесла и подарила Саше свою книгу сказок. При мне он легко одолел название книги, а затем прочитал пару газетных заголовков. 
- Так ты только заголовки умеешь читать? А когда книгу мою прочитаешь? 
- Когда научусь читать маленькие буквы, - обещал Саша. - Вот осенью я уже пойду в школу. Школа близко, там несколько остановок, дом наш вот здесь, и все едут в центр, а школа в обратную сторону. Туда мало народу едет. 
В школе - компьютерные классы. Но Саша догадывается, что его не пустят сразу за компьютер, придется подождать. 
Сидеть спокойно он не может. Налетает на Марианну, ныряет под ее руки. Марианна отбивается от него как бы сердито, а на самом деле видно, что притворяется. На самом деле видно, как они любят друг друга, большая мама и маленький сын. Марианна и Саша. 
Генриэтта КАН 
Алма-Ата 

Еще раз навестили мы Сашу уже в Санкт-Петербурге. Живет он с мамой и "Басей", так он называет свою бабушку Инну Николаевну. Уже наслышанная о том, что Саша сочиняет стихи и песни, перешла, что называется, с места в карьер: 
- Ну, Сашенька, расскажи мне стишок. 
Саша сделал вид, что не услышал моей просьбы, и отвлек внимание на свои игрушки. Показал настоящий кольт и железную дорогу. Похвастал солдатскими сапогами "гадами". Почему у них такое странное название он и сам не знает: гады, и все тут. 
- Это, конечно, замечательно, - вспомнила я о цели своего визита, - может, пора уже переходить к поэзии? 
Инна Николаевна сделала попытку мне помочь: 
- Саша, не упрямся, ведь у тебя очень просто получается. Вот так всегда, - обратилась она уже ко мне, - когда не просят, из него сыпется, как из рога изобилия. Может сидеть за столом обедать и тут же что-то насочинять... 
Юный "пиит" не поддавался ни на какие уговоры. Он еще долго водил меня за нос, обещая выдать стих то через полчаса, то через час, и, наконец, "раскололся": 
- Ну как ты не понимаешь, что я не сам это делаю. Стихи диктует мне мой друг. 
- А где же он? И кто он такой? 
- Зовут его Бабик Рок. Живет он в другой галактике, там же, где и папа мой. Когда он хочет подиктовать стихи, вызывает меня на связь. - И Саша показал мне штуковину, вернее, "прибор", через который осуществляется эта самая связь. 
Увы, в тот день нам так и не повезло. Бабик Рок жутко занят: стоял в очереди за железным продовольствием. Он ест совсем не то, что мы. Правда, так же, как земляне, тратит уйму времени на добычу пищи. 
А чтобы мы особенно не огорчались, Саша решил нас развлечь и показал свои рисунки. Рисует он всегда охотно. С удовольствием посещает детскую художественную школу при Эрмитаже. Только в этой школе, по мнению его мамы, дают волю детской фантазии, а не навязывают свою. 
Картины нам понравились. А насколько они хороши, СУДИТЕ САМИ. 
В гостях у Саши побывала Венера КИМ 

Игорь Тихомиров: 
Друзья мои, я призываю Вас обратиться активнее к процессу, который происходит сейчас перед Вами и несет в себе очень много информации, которая заложена весьма неадекватно. Попробуйте заниматься творчеством, сидя перед Вашим монитором. Вы найдете самые неожиданные и интересные события только в результате Ваших творческих исследований данного материала. 
лето 1997 года 

Игорь Тихомиров: 
Группа "Кино" всегда была сообществом людей, которые занимались творчеством не столько музыкальным, сколько идеологическим. Вы сумеете узнать гораздо больше, почувствовать все гораздо тоньше, если вы будете обращаться с вопросами, если вы будете размышлять о том, что происходит перед вами сейчас. Попробуйте почувствовать себя одним из участников творческого процесса, который все время происходил в нашей группе. 
лето 1997 года 

Сергей Бугаев: 
Если я правильно понимаю, полно и исторически, этот период, то группе "Кино" именно удалось осуществить и реализовать в культурном отношении то, что сейчас до сих пор пытаются осуществить политики и экономисты на своих уровнях. 
Судьба текстов неразрывно связана с судьбой производителя, то есть человека, их создавшего, и, зная трагическую судьбу Виктора Цоя, вчитывание в тексты порождает естественным образом ощущение какой-то сверхпредчувственности, особенно последний альбом. Да, там есть какие-то конкретные фразы, в которых человек высказывается на тему неотдаленных событий... 


Сергей Бугаев: 
Концерты в то время, когда мы еще начинали все это дело, заканчивались, как правило, арестами сотрудниками КГБ. То есть, можно представить себе, что такая организация, как КГБ, с ее мощью и невероятно разветвленной сетью, невероятной технической базой, вдруг занимается тем, что пытается отловить группу подонков, в общем-то, грубо говоря, негодяев каких-то отпетых...